В упомянутых в I главе Религиозно-Философских собраниях (инициатива которых принадлежала именно Мережковскому и его единомышленникам) эти два мотива отожествление историчес-

714 XX ВЕК

кого христианства с аскетическим отвержением или даже "уничтожением" плоти и убеждение в "мистической" связи самодержавия и православия повторялись на все лады. С особенным блеском и вдохновением эти темы развивал в своем докладе Тернавцев, яркий и талантливый религиозный мыслитель. "Наступает время, говорил он, открыть сокровенную христианскую правду о земле... общественное во Христе спасение и религиозное призвание светской власти"[13]. Все это очень характерно, как признание религиозной (хотя и односторонней) правды в секуляризме (т.е. "правды о земле"); секу лиризм и историческое христианство мыслятся здесь, как два полюса одной антиномии, друг друга обуславливающие. Преодоление этой антиномии мыслится здесь лишь в синтезе ее противоположных начал, и здесь и Мережковский, и Тернавцев, и другие жили романтическими настроениями Вл. Соловьева о "свободной теократии". "Безнадежной противообщественности христианства"[14] Мережковский противоставляет "освященную общественность", которую он часто мыслит уже в тонах анархизма[15]. Поэтому Мережковский готов считать "историческое христианство" бесцерковным, ибо расцветшая в историческом христианстве "религия уединенной личности"[16] не есть вовсе Церковь. "Христианство есть только чаяние и пророчество о Богочеловечестве, о Церкви, но само явление Церкви совершится за пределами христианства"[17].

Отсюда понятна и любимая схема Мережковского (и под его влиянием и других религиозных искателей этой эпохи напр., Бердяева в ранний период его религиозной философии) о "Трех Заветах". "Первый Завет религия Бога в мире; второй Завет Сына религия Бога в человеке Богочеловека; третий религия Бога в человечестве Богочеловечества". "Отец воплощается в Космосе; Сын в Логосе; Дух в соединении Логоса с Космосом, в едином соборном вселенском Существе Богочеловечестве".

Таковы "чаяния и пророчества" Мережковского и его группы. Это типичная религиозная романтика, окрашенная очень ярко в "революционно-мистические" тона.

Но рядом с этим "революционно-мистическим возбуждением" религиозный процесс, шедший пока "под спудом" в русском обществе, имел и другую форму гораздо более выдержанную в тонах религиозного и исторического реализма. Уже в сборнике "Пробле-

715 ЧАСТЬ IV

мы идеализма" (1902 г.) мы находим очень яркое выражение морального идеализма, зовущего к духовной трезвости и выводящего на пути серьезного, трудового преображения жизни. Еще ярче и сильнее эти мотивы прозвучали в замечательном сборнике "Вехи" (2-е издание в 1909), где наиболее яркой была статья о. С. Булгакова "Героизм и подвижничество". От мистического самоупоения, от безответственной мечтательности и расплывчатых исканий авторы статей в этом сборнике звали к труду, к "подвигу", к историческому реализму...

Мы не будем входить в анализ статей, помещенных в указанных двух сборниках, тем более что почти со всеми авторами, принимавшими участие в этих сборниках, нам придется иметь дело в ближайших главах. Обратимся теперь поэтому к изучению построений отдельных философов и прежде всего к тем двум мыслителям, которые ближе других связаны с религиозно-философским возбуждением, только что очерченным нами: мы говорим о Н.А. Бердяеве и Л. Шестове.

3. Николай Александрович Бердяев (1874 - 1948) родился в военной семье и первоначально учился в военной школе. Поступив в университет, он вскоре был сослан в Вологду за участие в социалистическом кружке, благодаря чему его университетское образование оборвалось навсегда. Но это не помешало ему быть на редкость образованным человеком, его интересы простирались во все стороны, хотя в основе его очень богатого и разностороннего творчества всегда лежала моральная тема (как это справедливо отметил в своей статье о Бердяеве Шестов)[18]. Огромное литературное и философское дарование Бердяева, его религиозные искания все это плодотворно и богато отразилось на его творчестве, в котором Бердяев мог раскрыть себя до конца.

Духовная эволюция Бердяева началась с его раннего увлечения марксизмом, но очень скоро занятия философией привели его к пересмотру философской стороны марксизма[19]. Бердяев вместе с другими русскими марксистами стал последователем трансцендентального идеализма, который он, впрочем, довольно долго соединял с социальной программой марксизма. Памятником этого переходного периода является первая большая философская работа Бердяева, посвященная критике философии русских "народни-

716 XX ВЕК

ков" ("Субъективизм и индивидуализм в общественной философии". Критический этюд о Н.К. Михайловском. С предисловием Петра Струве. Петербург. 1901). Уже в 1907 г. в сборниках "Sub specie aeternitatis", "Новое религиозное сознание и общественность" и "Духовный кризис интеллигенции" (1910 г.), равно как и в книге "Философия свободы" (1911), Бердяев от идеализма переходит к религиозной идеологии и испытывает чрезвычайное влияние русского религиозного романтизма (Мережковского и др.). Последняя работа, выпущенная Бердяевым в России, имеет уже задачи систематические и носит название "Смысл творчества" (Опыт оправдания человека) (Москва. 1916), в этой работе религиозная позиция Бердяева, после краткого периода религиозного реализма (отмеченного, между прочим, влиянием Несмелова, см. о нем ч. III, гл. IV), накреняется в сторону мистико-романтическую и носит на себе явное влияние Беме. В годы революции (1918 - 1922) Бердяев вместе с другими философами и писателями создает "Вольную Религ.-Философскую академию", пишет замечательную книгу "Философия неравенства" (направленную против советской идеологии и увидевшую свет уже за границей, 1923, Берлин). В 1922 г. вместе с другими философами-идеалистами Бердяев был изгнан из России и устроился в Берлине, где при помощи американской Y. М. С. А. создал Религиозно-Философскую академию (перешедшую в 1925 г. в Париж), стал редактором журнала "Путь" и руководителем религиозно-философского издательства "ИМКА-ПРЕСС". В Париже творчество Бердяева расцвело чрезвычайно, здесь написаны главные его книги. Еще до Парижа, в годы пребывания в Берлине, Бердяев написал книгу, имевшую большой успех у заграничных читателей "О смысле истории", а в Париже его писательская деятельность началась изданием небольшого этюда "Новое средневековье". Небольшой этот этюд, вскоре переведенный на ряд иностранных языков, создал Бердяеву мировую славу. Затем появились один за другим труды "Философия свободного духа", "Дух и реальность", "Я и мир объектов", "О назначении человека"("Опыт парадоксальной этики"), "Русская идея", "Опыт эсхатологической метафизики" (последняя книга Бердяева). Уже после смерти Бердяева вышла его автобиография ("Самосознание"). Я не упоминаю о целом ряде мелких работ ("Правда и ложь коммунизма", "О самоубийстве" и т.д.), из которых особенно удачной надо признать небольшой, но чрезвычайно сильно написанный этюд "Судьба человека в современном мире". Упомянем, наконец, о многочисленных статьях Бердяева в журналах "Путь", "Современные записки", в разных сборниках. Упомянем еще о превосходно записанных им биографиях[20].

717 ЧАСТЬ IV