Or. Конта и Спенсера. Но дальнейшие занятия философией (особенно изучение сочинений Куно Фишера по истории философии) постепенно освобождают его от ранних его увлечений, и уже в последнем классе гимназии (когда ему было 18 лет) С.Н. Трубецкой читает Хомякова, увлекается славянофилами и Достоевским, под конец подпадает под влияние Вл. Соловьева, книга которого "Критика отвлеченных начал" закончила в С.Н. Трубецком возврат к христианству, к религиозной метафизике. По окончании гимназии С.Н. Трубецкой поступает в Московский университет сначала на юридический факультет, а потом на историко-филологический. В эти годы он тщательно изучает Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра, а также Платона и Аристотеля, несколько позже (но еще студентом) он изучает М. Экгардта, Я. Беме и других мистиков XVI - XVII вв., а также Ф. Баадера.

Через год по окончании университета Трубецкой выдержал магистерский экзамен по философии, стал преподавать в Московском университете, ездил за границу, где особенно сблизился с Гарнаком[1] (имевшим бесспорное влияние на Трубецкого), а также с известным филологом Дильсом (Diels)[2]. Магистерская диссертация Трубецкого ("Метафизика в Древней Греции") высоко подняла репутацию его, как историка и философа; к этим же годам (1890 - 1900) относятся превосходные работы Трубецкого[3] по вопросам гносеологии и метафизики, определившие его миросозерцание. Докторская диссертация С. Трубецкого (Учение о Логосе в его истории. Москва, 1900) еще ярче выявила, рядом с солиднейшей его ученостью, крупное философское дарование С. Трубецкого. С 1901 г. С.Н. Трубецкой стал принимать очень большое участие в академической жизни, защищая автономию университетов. Ему удалось создать студенческое Историко-филологическое общество, в которое он привлек много студентов; в это время он выдвинулся, как публицист, отзывавшийся на все острые темы своего времени[4]. События 1904 - 1905 гг. выдвинули С.Н. Трубецкого и как политического деятеля; в 1905 г. он во главе депутации обществен-

747 ЧАСТЬ IV

ных деятелей был принят Государем. Деятельность С.Н. Трубецкого приняла отныне широкий национальный характер... Осенью 1905 г. он был избран, несмотря на молодые годы, ректором Московского университета, но его ждали тяжелые испытания на этом посту[5] все это подорвало в конец его здоровье, и через 27 дней после избрания в ректоры С.Н. Трубецкой скончался.

Обратимся к изучению его философских построений.

2. Кн. С. Трубецкой может быть назван, без умаления его оригинальности, последователем Вл. Соловьева так много он обязан последнему. Можно сказать без преувеличения, что в своих исходных философских вдохновениях кн. С. Трубецкой всецело зависел от Соловьева. Однако ближайшее знакомство с творчеством С. Трубецкого убеждает в том, что влияние Соловьева имело лишь "вдохновляющий" характер, пробуждая собственные интуиции у нашего философа; во всяком случае, принимая ряд идей Соловьева, С. Трубецкой всегда обосновывает их по-своему. В этих, если можно так сказать, "вторичных" построениях как раз и выявляется оригинальность С. Трубецкого, который всегда и во всем остается самим собой. Будучи превосходным специалистом в области греческой философии, а также имея богатейшие знания по истории религии, С. Трубецкой не любил высказывать тех своих философских идей, которые он еще недостаточно выносил в себе и для обоснования которых у него еще не определились бесспорные для него самого аргументы (самое любопытное свидетельство чего мы находим в учении о Софии см. об этом дальше). Но зато те идеи, которые он защищал, он развивал всегда оригинально и с той убежденностью, которая свидетельствует о глубоком проникновении в душу этих идей.

Первая чисто философская работа С. Трубецкого является, на наш взгляд, и основной для него она посвящена темам антропологии и лишь в дальнейшем она определяет его гносеологические и метафизические построения. В сущности, уже в первой своей диссертации ("Метафизика в Древней Греции") С. Трубецкой развивал характерное для него учение о "соборности" сознания, но только в статьях "О природе человеческого сознания" С. Трубецкой до конца договорил свои интересные размышления. Нельзя тут же не отметить чрезвычайной близости этих его размышлений к идеям Хомякова и Киреевского и к построениям Чаадаева, а позже Пирогова (в учении о "мировом сознании"), но, конечно, Трубецкой не мог знать ни учения Чаадаева о мировом сознании (которое стало известно лишь в XX веке, когда были найдены все его "Философические письма"), ни такого же учения Пирогова, о философских идеях которого при жизни С. Трубецкого не было нигде и речи. Поэтому, если говорить о влияниях, которые испытал в области антропологии С. Трубецкой, то надо ограничиться

748 XX ВЕК

лишь влиянием славянофилов. Действительно, основная идея С. Трубецкого о "соборной природе сознания" развивает и углубляет то, что было уже у Хомякова и Киреевского.

С. Трубецкой различает понятие личности (и ее сознания) и понятие индивидуальности; для него личное сознание не может быть отожествлено с индивидуальностью. "Сознание человека, пишет он[6], не может быть объяснено ни как личное эмпирическое отправление, ни как продукт универсального, родового бессознательного начала". Это предварительное утверждение и ложится в основу его исследования о "природе" нашего сознания.

Почему мы не можем отожествлять наше личное сознание с нашей индивидуальностью? Сам по себе факт познания (не ставя сейчас вопроса о ценности и силе познавательных процессов в человеке) всегда выводит нас за пределы нашей индивидуальности, обращен к объектам, находящимся вне нас. К этому присоединяется другое, не менее важное обстоятельство это неустранимая претензия всякого акта познания на то, чтобы иметь общее, даже общеобязательное значение. Трубецкой очень тщательно разбирает чисто эмпирическое учение о сознании (которое он целиком вмещает в рамки индивидуальности) и справедливо заключает, что "последовательный эмпиризм должен отрицать влияние логических функций сознания"[7]. "Нет сознания абсолютно субъективного", пишет он[8], нет абсолютно изолированных сфер сознания. Те же выводы неизбежны для нас и при анализе моральной сферы, и здесь имеет место изначальная "трансценденция" нашего духа[9]. Кстати, в этом пункте С. Трубецкой решительно расходится с Александром Введенским, который выводил убеждение в реальности "чужих я" из требований морального сознания; по Трубецкому, как раз наоборот: моральная жизнь именно тем и обуславливается, что мы имеем непосредственное убеждение в реальности "чужих я"[10]. Но все же в моральной жизни Мы тоже выходим за пределы нашего я, или, как гласит известная и прославленная формула С. Трубецкого, мы во всех актах (теоретического и морального характера) "держим внутри себя собор со всеми"[11]. Эта изначальная обращенность ко "всем", претензия познания, моральных оценок на всеобщее и даже общеобязательное значение и учитывается трансцендентализмом, который сохраняет для Трубецкого свою силу[12]. Но та антропология, которая может быть построена

749 ЧАСТЬ IV

на основе трансцендентализма (наилучший образец чего мы видели в учении Гессена), впадает в другую крайность: для нее личное сознание, во всех своих актах, держится только трансцендентальными моментами, оно "автономно" лишь в этом "трансцендентальном плане". Мотивы имперсоналшма, уводящие нас от отожествления личности и индивидуальности к безличному истолкованию индивидуальности, отталкивают, однако, С. Трубецкого. "Сознание, пишет он[13], не может быть ни безличным, ни единоличным, ибо оно более чем лично оно соборно". Сам С. Трубецкой называет это свое учение "гипотезой"[14], но эта гипотеза, приводящая к своеобразному "метафизическому социализму" (что отчасти соответствует формуле Бердяева о "коммюнотарном персонализме" см. об этом дальше), представлена Трубецким с очень любопытным объяснением.

Сознание не лично, но и не безлично оно соборно, но, в таком случае, где же искать его источник и как объяснить, что, не будучи функцией личности, сознание не безлично, а "включено" в личность? По Трубецкому, надо искать разгадку первой проблемы во "вселенском начале"(что сразу объясняет общеобязательный характер того, что выдвигается в процессе познания. "Объективная универсальность истинного знания, говорит Трубецкой[15], объясняется метафизическим характером познавательных процессов"). "Метафизическая природа сознания"[16] означает, прежде всего, то, что всякое "отдельное" сознание (т.е. сознание отдельного человека) обосновано в некоем "вселенском сознании"[17] "без такого вселенского сознания, говорит тут же С. Трубецкой, не было бы никакого сознания". Именно в этой точке С. Трубецкой (предваряя будущие утверждения Лосского) решительно порывает с гносеологическим индивидуализмом, отвергает автономию отдельного сознания[18], т.е. основную предпосылку трансцендентализма[19].