770 XX ВЕК

щество слога, ясность мысли, четкость анализов все это должно быть отнесено к бесспорным достоинствам Вышеславцева. Можем только пожалеть, что он слишком бегло касается целого ряда фундаментальных тем, не развивая с достаточной полнотой свои идеи.

5. Обратимся к изучению философских идей П.Б. Струве. Петр Бернгардович Струве[55] (1870 - 1944) принадлежал к высокоинтеллигентной семье, насчитывавшей много выдающихся ученых, был связан с юных лет с рядом ярких литературных деятелей. 24 лет он выпустил в свет свою первую книгу "Критические заметки по вопросу об экономическом развитии России" критику тогдашнего народничества. Позже Струве писал (в предисловии к книге "На разные темы"), что в годы создания "Критических заметок" он был "в философии критическим позитивистом, в социологии и политической экономии решительным, хотя не правоверным марксистом". Духовная эволюция Струве определялась, с одной стороны, его научными работами по изучению теоретических и исторических вопросов экономики, а с другой стороны ростом его философских идей. Уже через три года после "Критических заметок" Струве писал: "Я теперь исповедаю метафизический идеализм"[56], хотя он и оставался в то время поклонником экономического материализма[57]. "Я не боюсь быть "диким", писал в эти годы Струве[58], и брать то, что мне нужно, у Канта и у Фихте, у Маркса и Брента-но[59], у Родбертуса[60] и Милля". С необычайной, поистине редкой настойчивостью Струве продолжал свои ученые занятия по экономике и общей истории, по философии и правоведению. Ученость Струве с года на год становилась все более широкой и разносторонней и один перечень написанных Струве книг и этюдов вскрывает энциклопедический склад его ума а между тем написанные Струве работы лишь в небольшой степени выражают то, что накоплялось в итоге его научных занятий и философских размышлений. Но, к сожалению, ни в одной области Струве не привел в систему

771 ЧАСТЬ IV

обильные свои знания и итоги своих исследований... Но не только многообразие научных интересов изнутри мешали концентрации умственной работы Струве, еще больше затрудняло его научную и философскую продуктивность его страстное, никогда в нем не затихавшее участие в политической и общественной жизни. Очутившись за границей, Струве приступил там к изданию (в 1902 г.) журнала "Освобождение", вокруг которого возник "Союз Освобождения" основа будущей конституционно-демократической партии. Поворот в сторону либерализма собственно наметился у Струве еще ранее[61], и этот поворот уже до конца дней определил политические взгляды Струве.

Одновременно с этой очень интенсивной политической и общественной деятельностью Струве продолжал усиленно работать и научно и философски. В сборнике "Проблемы идеализма" (1902), о котором мы не раз упоминали, появилась статья Струве (под псевдонимом П.Г. тогда Струве, как издатель "Освобождения" не мог писать в России под своим именем) "К характеристике нашего философского развития", а за год перед этим Струве написал большое предисловие к книге Бердяева о Михайловском. В обоих этих своих этюдах, равно как и в статье в "Вопросах философии и психологии"(ном. 36) "Свобода и историческая необходимость", Струве постепенно порывает с остатками "критического позитивизма" у него, переходит решительно к защите метафизики (все еще на основе критицизма). В целом ряде дальнейших работ, вошедших в книгу "Patriotica", Струве освобождается от узких учений критицизма, углубляя свое понимание бытия и все более тяготея к религиозной постановке проблем. По авторитетному свидетельству С.Л. Франка, близко знавшего Струве в течение почти 50 лет, "Струве был по натуре религиозной душой"[62], хотя и склонялся все же, по свидетельству того же С.Л. Франка[63], "к своеобразному и мудрому агностицизму". Во всяком случае, П.Б. Струве определенно примыкал к тому религиозно-философскому течению последних лет, которого главой был о. С. Булгаков.

Струве вернулся в Россию в 1905 г. и стал скоро в центре различных научных и литературных начинаний. Он становится редактором журнала "Русская мысль", попадает во вторую Государственную думу, принимает участие в сборнике "Вехи", в разных журналах. Получив последовательно степени магистра и доктора экономических наук, Струве становится профессором Политехнического института, позже ординарным академиком Академии наук.

772 XX ВЕК

Когда вспыхнула революция 1917 г., Струве, после октябрьского переворота, принимает горячее участие в так наз. "белом движении", крушение которого заставляет его окончательно перебраться в Зап. Европу. Здесь Струве снова развивает кипучую политическую, научную и философскую деятельность, во время захвата Белграда немцами попадает в тюрьму, откуда с трудом удалось его освободить. Последние два года жизни Струве жил в Париже.

Этой необыкновенно сложной и насыщенной внешней жизни Струве вполне отвечала его неустанная и тоже разносторонняя, богатая научная и философская работа. К сожалению, Струве так и не успел привести в систему свои воззрения, его творчество, как верно говорит С.Л. Франк, осталось фрагментарно; нельзя не пожалеть об этом. Во всяком случае, в истории русских философских исканий Струве принадлежит свое особое место. Обратимся теперь к характеристике его философских взглядов.

6. Когда Струве от "критического позитивизма" перешел к трансцендентализму, он не сразу освободился от привычек, привитых позитивизмом. Как и Бердяев, Струве полагал в этот переходный период, что "хотя идеал... стоит вне науки, но нуждается в научной санкции"[64]. И дальше: "идеал нуждается в том, чтобы на его стороне стояла действительность" (!). И даже: "в области психологии гносеологические противоречия разрешаются в гармонию". В более поздней статье в "Проблемах идеализма" Струве пишет сам о себе, что ему в это время "недоставало принципиальной философской ясности", поскольку он устанавливал "подчинение долженствования бытию"[65]. В эпоху написания статьи в "Проблемах идеализма" Струве считает "чудовищной идею научной этики" именно в виду смешения категории бытия и должного. "Точно то, что есть, может обосновать то, что должно быть!" восклицает он[66]. Тут же он высказывает новые мысли, показывающие, что он все более уходит в проблемы метафизики. Позитивизм в этике он объясняет "идолопоклонством перед принципом причинности". "Забывают, пишет он[67], что если в опыте или науке нам открывается причинность как закон бытия, то самое бытие как таковое остается непознанным... Эта непознаваемость бытия как раз и означает невозможность отрицать беспричинное бытие... Беспричинное бытие (т.е. Абсолют) (causa sui. В.З.) остается, конечно, тайной, но такой остается ведь и всякое бытие само по себе". Струве дальше говорит о себе[68], что он "решительно отдается метафизике".

773 ЧАСТЬ IV

Струве теперь склоняется к более глубокому пониманию исторических процессов, решительно утверждает метафизичность их. "Понимание иррациональности исторического процесса, замечает он[69], есть едва ли не самое важное приобретение философской мысли XIX в." Струве уже говорит о мистической стороне в государстве[70]. "Космос иррационален и несоизмерим с разумом и нравственностью", пишет он в другом месте[71]. О человеке Струве еще в "Предисловии" к книге Бердяева говорил в духе метафизического плюрализма[72], но позже уже встречаем совсем другие мотивы: "Вне отношения к Высшему, Абсолютному началу человеческая жизнь есть слепая игра слепых сил", читаем в одной из поздних статей Струве[73], и это привхождение, конечно, совершенно несоединимо с метафизическим плюрализмом. Струве видит теперь только в одной религии, как "построяющей и освящающей жизнь силе", единственную положительную идею[74].

Мы знаем со слов С.Л. Франка[75], что в последние годы Струве работал над "системой философии". Если действительно рукопись эта погибла, то нельзя не пожалеть об этом. Хотя Струве не отдавал себя философии целиком, но думаю, что всегда и во всем он был философичен, и в этой его философичности ключ к его идейной эволюции. В истории же наших философских исканий решительное обращение Струве к метафизике на основе критицизма является в высшей степени знаменательным и ценным.