старую интеллектуалистическую позицию Спинозы в его учении, с тем лишь различием, что у Спинозы есть лишь нотки утопизма (в учении о человеке), тогда как у Маркса (а за ним и у Плеханова) учение о "царстве свободы" явилось основанием целой революционной программы[29]. Весь диалектический процесс истории освещается этой утопией о царстве свободы (которая в то же время совпадает, по законам диалектики, с необходимостью...).

В ближайшей связи с этими положениями диалектического материализма у Плеханова стоят его этические воззрения. Будучи человеком всесторонне образованным, жившим всеми интересами современной культуры, Плеханов был лично благородным и этически глубоким человеком. Хотя по своим теоретическим взглядам он защищал классовую мораль, но, например, в книге "О войне" Плеханов становится на точку зрения Канта (в учении о личности, как самоцели), и борьба за "освобождение рабочих от ига капитала", третирующего личность, как "средство", а не как самоцель, получает у него чисто моральный смысл (в духе этического идеализма)[30]. Не менее неожиданной оказалась у Плеханова позиция "национализма" в вопросе об отношении к мировой войне у Плеханова здесь заговорило здоровое национальное чувство. Противление Плеханова Ленину, у которого находим принципиальный аморализм среди других оснований, диктуется тоже моральными мотивами. И если, с одной стороны, Плеханов категорически заявляет, что в "нравственных понятиях нет ничего абсолютного"[31], то для него самого как раз существовала общечеловеческая мораль с ее абсолютными принципами. Если однажды он категорически заявил, что "идеализм XIX в. был одним из духовных орудий классового господства"[32], то практически он сам был, как было уже отмечено, склонен опираться на этический идеализм Канта. Я думаю даже, что в основе всей политической и идейной эволюции Плеханова лежали именно моральные мотивы (в подлинном смысле этого слова).

Не менее типичны высказывания Плеханова по религиозному вопросу. Он отрицает врожденность религиозных запросов, вместе с Контом считает религиозное мышление "низшей" стадией в развитии культуры, решительно отделяет моральную сферу от религии. "Религиозные верования. писал он, вредят развитию самосознания рабочего класса"[33], и тут же, касаясь выступлений Гапона, он защищает свободу совести и с подлинным духовным благородством противостоит презрительному тону у многих его товарищей по партии в отношении к религиозным вопросам.

698 XX ВЕК

Нам остается сказать несколько слов о гносеологических взглядах Плеханова. С легкой руки Ленина[34], в советской философии установилось презрительно-снисходительное отношение к гносеологии Плеханова за развитую им теорию гносеологического символизма (теория "иероглифов")[35], в действительности же Плеханов оставался в линиях той гносеологической позиции, которую выработал еще Маркс. Это прежде всего реализм. "Если вещи в себе действуют на нас, как говорит Кант, то, значит, мы знаем, по крайней мере, действие вещей на нас, знаем, хоть отчасти, и те отношения, которые существуют между нами и ими. Но если мы знаем эти отношения, то нам известны через посредство наших восприятий отношения, существующие между вещами самими по себе"[36]. Но "наши ощущения, писал Плеханов в одном из примечаний к переводу книги Энгельса о Фейербахе, это своего рода иероглифы, доводящие до нашего сведения то, что происходит в действительности. Иероглифы не похожи на те события, которые ими передаются". Так как теория иероглифов, несомненно, приближается к позиции гносеологического идеализма, то, конечно, правоверные защитники диалектического материализма ожесточенно нападают на Плеханова.

В общем надо сказать, что, оставаясь правоверным последователем диалектического материализма, как его строили Маркс и Энгельс, Плеханов всегда оставался все же внутренне свободным. Большой литературный талант, тонкое критическое чутье делали Плеханова живым и интересным писателем, в котором верность марксизму никогда не заглушала ни подлинного морального благородства, ни интереса к истине и к ее прогрессу[37].

Иную концепцию в духе марксизма развивали те писатели, которые стремились, в порядке ревизионизма, связать доктрину диалектического материализма с эмпириокритицизмом. Самым выдающимся писателем из этой группы был, несомненно, Богданов, к изучению которого мы и перейдем.

8. А.А. Богданов (псевдоним A.M. Малиновского) (1873 - 1928) принадлежал к партии "большевиков" с самого начала ее возникновения, но у него рано возникли разногласия с Лениным на почве философии. Богданов склонялся все время к "ревизионизму", но в своем развитии прошел несколько фаз: сначала он увлекался энер-

699 ЧАСТЬ IV

гетикой Оствальда и написал книгу "Основные элементы исторического взгляда на природу" (1899). От Оствальда Богданов перешел к эмпириокритицизму, главным образом следуя Маху; под влиянием Маха написана книга Богданова "Эмпириомонизм" (1904 - 1906). Отсюда развилась последняя его система, носящая название "Тек-тология" (1913 - 1915). К этому же периоду относится книга "Философия живого опыта" и ряд мелких книг.

Взгляды Богданова вызывали все время резкую оппозицию со стороны других представителей неомарксизма. Главная работа против Богданова написана Лениным ("Материализм и эмпириокритицизм")[38]; со времени революции 1917 г. нет ни одной книги по диалектическому материализму, где не подвергали бы Богданова жесточайшему обстрелу со стороны правоверных служителей советской философии[39]. Все же среди защитников неомарксизма Богданов представляет редкое и счастливое исключение в том смысле, что он не "подгоняет" своих построений к определенным выводам, что ему совершенно чужда схоластическая (в дурном смысле слова) манера Ленина в его книге "Материализм и эмпириокритицизм". Богданов остается все время свободным мыслителем, искренне и серьезно принявшим марксизм, но потому и склонным к самому решительному ревизионизму.

[1] За исключением лишь В.М. Чернова, который пытался связать учение основоположников революционного народничества с позитивистическими теориями Авенариуса и Маха. Из произведений Чернова надо отметить "Философские и социологические этюды" (Москва, 1907) и "Конструктивный социализм" (Прага, 1925). Разбор идей Чернова см. у Massaryk. Op. cit. В. II, S. 349 - 353.

[2] Особенно это видно у "эпигонов" с.-рев. группы у Фундаминского-Бунакова, отчасти у В.В. Руднева.

[3] Из статьи С.Булгакова: Основные проблемы теории прогресса ("Проблемы идеализма", стр. 46).