[39] Много места уделяет критике Богданова Деборин в упомянутой выше его книге. Позиция Богданова бегло, но остро разобрана также Бердяевым в заметке в Вопр. фил. и псих., № 65.

Основное вдохновение, если угодно, основная интуиция Богданова[1] определялась двумя основными положениями марксизма: с одной стороны, Богданов принимает марксистскую интерпретацию гегелевского учения о том, что лишь в истории раскрывается "тайна" бытия, с другой стороны, он принимает ту "философию деяния" (говоря термином Герцена), которая призвана не столько "объяснять" мир, сколько "изменять" его (формула Маркса), т.е. творчески вмешиваться в него. В обоих этих положениях Богданов совсем не отклоняется от основ марксизма, но его особенность заключается в том, что, входя в партию, он "смел свое суждение иметь". Когда начинал свою литературную деятельность Богданов, марксизмом увлекались многие выдающиеся мыслители и писатели, впоследствии отошедшие от марксизма (Струве, Булгаков, Бердяев, Франк); для этих мыслителей марксизм оыл определенной фазой в их развитии, но mutatis mutandis[2] это применимо и к Богданову.

В первой большой книге ("Основные элементы исторического взгляда на природу") Богданов не очень подчеркнул свой марксизм разве в учении о социальной обусловленности познания[3];

700 XX ВЕК

гораздо ярче выступают у него материалистические тенденции. Хотя, по его мнению, "гипотеза материи отживает свой век", но она "еще не вполне отжила его"[4]; все же для него "сознание есть биологическая функция"[5]. Всюду Богданов в этой книге подчеркивает решительный релятивизм, как "последовательно проведенное отрицание безусловного в сфере познания"[6]. Стремясь соединить марксистские основы с идеей эволюции, Богданов пытается нарисовать общую схему развития психики в связи с "общественными условиями; по его мнению, понятия "истины" и "лжи" отражают на себе отживающее статическое мировоззрение"[7] только "исторический взгляд на познание безусловно верен без противоречия с самим собой"[8].

Но уже в дальнейших своих работах Богданов мог с большей ясностью выявить свои взгляды. Прежде всего, он, примыкая к Маху, отходит от обычного противопоставления психического и материального бытия ("элементы психического опыта тождественны с элементами всякого опыта вообще")[9]. Правда, в своем возражении Плеханову, упрекавшему его за то, что он стал "махистом", Богданов писал[10]: "Махистом в философии я себя призвать не могу: в общей философской концепции я взял у Маха только одно представление о нейтральности элементов опыта по отношению к "физическому" и "психическому", о зависимости этих характеристик только "от связи опыта". Надо признать, что это замечание Богданова справедливо, и если Ленин и все рабски ему следующие советские философы все же считают Богданова "махистом", то только для того, чтооы сохранить пресловутую "чистоту" диалектического материализма.... Прежняя идея "социальности" познания и зависимости его от "трудовых" процессов удерживает Богданова в линиях неомарксистской гносеологии. В любопытной книге "Философия живого опыта" (1913), имеющей в виду популярно изложить взгляды Богданова, по-прежнему утверждается "зависимость мышления от социально-трудовых отношений"[11]. "Сущность опыта в труде опыт возникает там, где человеческое усилие (не индивидуальное, а коллективное) преодолевает стихийное сопротивление природы"[12]. Поэтому, "когда, вместо живой активности труда, поставлена отвлеченная активность мышления, то нельзя

701 ЧАСТЬ IV

получить философии, действительно изменяющей мир"[13], а это последнее и есть, еще по Марксу, задача философии. Впрочем, Богданов все дальше отходит от Маркса, решается даже утверждать, что "понятие диалектики не достигло еще полной ясности и законченности": по Богданову, диалектичность, например, жизни не в том, что "организм противоречит самому себе, будучи одновременно "тем же" и "не тем же" организм делается "не тем же" "в борьбе со средой"[14]. Это уже есть существенное отклонение от диалектики, как ее трактует Маркс и как сейчас увидим Ленин; поэтому позиция Богданова и встретила такой суровый отпор со стороны правоверных неомарксистов. Богданов отвергает кардинальное понятие неомарксистской диалектики понятие "самодвижения материи". Для Богданова "диалектика вовсе не есть нечто универсальное... она есть частный случай организационных процессов, которые могут идти также и иными путями"[15]. Собственно, на место диалектики в прежнем смысле Богданов ставит понятие "организационного процесса": в диалектике Маркса дело идет о "развитии", а у Богданова на первом месте стоит "творческое изменение бытия" "организационный процесс". Отсюда и выросла у Богданова идея "тектологии", т.е. учение об организационных процессах, о творческом изменении бытия. Тектология, утверждает Богданов, именно как учение о "практическом овладении" "возможностями" в бытии "вся лежит в практике"[16]. На место "стихийно" идущих процессов изменения в природе и человеческой жизни надо поставить "сознательное" вмешательство в бытие[17]. "Тектология" и есть "наука о строительстве", и философия с ее склонностью "лишь объяснить" мир была, по Богданову, только "предтечей философии"[18].

Надо сознаться, что мизерность всего этого "переворота" в философии вовсе не есть личная бесталанность Богданова, а вытекает из бесплодных претензий на то, чтобы "изменить" мир (не только историю, но и космос). Огромный труд Богданова по "тектологии" (527 стр.) именно своей мизерностью лучше всего свидетельствует о пустЬте этих претензий построить "философию деяния". Все же в блужданиях неомарксизма за Богдановым остается ряд подлинных и серьезных заслуг он до конца дней остался свободным мыслителем, ни в чем и никогда не теснящим чужой мысли, как это мы увидим, наоборот, у Ленина и его последователей. Критика понятия материи, часто даже отвод самого термина "материа-

702 XX ВЕК

лизм"[19], наконец, попытка до конца продумать "философию деяния" (что и лежит в основе превращения "диалектики" в "организационный процесс") все это выгодно отличает Богданова среди других представителей неомарксизма.

Обратимся к изучению философских утверждений главаря неомарксизма В.И. Ленина.

7. Владимир Ильич Ленин (Ульянов) (1870 - 1924) учился в Казанском университете, но после казни его старшего брата ("народовольца") был исключен из университета. В 1891 г. он сдал экзамен в университете (по юридическому факультету). К 1894 г. относится первая полемическая работа Ленина против народников ("Что такое "друзья народа""), в которой Ленин уже является защитником марксизма и материалистического понимания истории[20] и с нескрываемым презрением относится ко всякой метафизике[21]. Учение Маркса о "надстройках" уже усвоено в это время Лениным[22]. Здесь же Ленин высказывает и основные для всей последующей "советской философии" идеи о том, что "идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории"[23].

К этому же 1894 г. относится статья Ленина о книге П.Б. Струве (посвященная критике народничества). Вскоре, однако, Ленин был арестован за участие в нелегальной работе и сослан в Сибирь. Очутившись вскоре, однако, за границей, Ленин принял самое близкое участие в заграничной группе русской социал-демократии, а на съезде в Лондоне (1903 г.) возглавил течение "большевизма". К этому же времени относятся первые более систематические занятия Ленина по истории философии в частности, по истории материализма[24]; уже в 1903 г. под влиянием Плеханова[25], с которым Ленин вел не раз беседы на философские темы, Ленин настороженно относится к Богданову и его увлечению идеями Маха. В 1911 г. Ленин, недовольный вялой борьбой Плеханова против увлечения некоторых русских марксистов идеями Маха[26], издает книгу "Материализм и эмпириокритицизм", к которой он тщательно готовился[27]. В июне 1909 года на заседании "большевистского