703 ЧАСТЬ IV

центра" было решено окончательно разорвать с Богдановым, Луначарским (который тогда все стремился к разработке "религии социализма"). "Борьба со всевозможными формами религиозного сознания... является необходимой и очередной задачей", читаем в резолюции, подчеркнувшей необходимость философской борьбы[28]. После этого Богданов, Базаров, Луначарский выпустили сборник "Очерки философии коллективизма".

Книга Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", содержания которой мы коснемся дальше, есть, собственно, единственное его философское произведение. Отдельные статьи, близкие к вопросам философии, появлялись и позже, напр., в 1913 г. Ленин написал статью "Три источника и три составные части марксизма"[29]. Уже будучи во главе советского правительства, Ленин не бросал занятий по философии. Наконец, с очень большими оговорками, можно говорить о ценности т. наз. "Философских тетрадей" Ленина (где собраны сделанные им выписки преимущественно из Гегеля и некоторые собственные замечания Ленина).

Переходя к систематическому изложению построений Ленина, подчеркнем, прежде всего, то, что философские интересы Ленина сосредоточивались почти исключительно на вопросах философии истории все остальное его интересовало лишь в той мере, в какой те или иные учения и теории могли влиять на философию истории. Но и в философии истории Ленин раз и на всю жизнь принял построения Маркса и уже ничто вне их его не интересовало. Эта Внутренняя узость, присущая изначально Ленину, превращает его философские писания в своеобразную схоластику (в дурном смысле слова). Все, что "соответствует" позиции диалектического материализма, укрепляет ее, приемлется без оговорок; все, что не соответствует, отбрасывается только по этому признаку. Подобно пушкинскому "бедному рыцарю", который имел "одно виденье, непостижное уму", и ничего вне его не видел и не замечал, и Ленин имел один лишь интерес, видел всюду только одно близость или, наоборот, несоединимость с системой марксизма или, точнее говоря, неомарксизма. Мы называем "неомарксизмом" ту именно редакцию марксизма, какую он получил в большевизме, отступившем от классического детерминизма, столь сильно выраженного у Маркса. То "видение", которое пронзило сознание Ленина, относилось не к диалектике "самодвижения" производственных отношений, а к революционному Zusammenbruch[30], к "скачку" в "диктатуру пролетариата". Вся работа острого и настойчивого ума Ленина уходила только на то, чтобы сводить все идейные построения к центральной для него точке, отбрасывая все, что не слагалось

704 XX ВЕК

гармонически и покорно вокруг этой точки. Борьба против "махистов" как раз и определялась тем, что в учении Маха Ленин (конечно, справедливо) видел "идеализм", а идеализм (и "поповщина") не только внешне, но и внутренне не могли быть согласованы с диалектическим материализмом. Только то в контексте "идеалистических" построений допускалось и даже выдвигалось на первый план, что открывало личный простор для "скачка" к "диктатуре пролетариата", но это отнюдь не персонализм, хотя бы и в ослабленной форме, а титанизм, как справедливо указал Бердяев в своей статье о "советской философии"[31].

Историософская тема была не только центральной для Ленина, но она, собственно, была единственной у него. В заметках, собранных в т. наз. "Философские тетради", читаем в одном месте: "Я стараюсь читать Гегеля материалистически"[32]. Это в высшей степени типично для Ленина: вся его философская эрудиция так и осталась сдавленной этой задачей на все глядеть "материалистически": уж поистине "бедный рыцарь" материализма! Ум Ленина никогда и не был свободным, находясь всецело под властью одной идеи, одной мысли...

Центральность идеи "скачка", т.е. революционного перехода к диктатуре пролетариата, определяет всю философскую позицию Ленина: все, что может затормозить или устранить "скачок" к диктатуре пролетариата, тем самым "не истинно". Любопытно, что Ленин очень рано отбрасывает философский релятивизм ибо релятивизм ослаблял бы его веру в "абсолютную" ценность революционного "скачка"[33]. Так же категорически защищает Ленин гносеологический реализм[34] ибо весь пафос "скачка" связан с надеждой "изменить бытие" по завету Маркса; потому Ленин (вслед за Плехановым) без колебаний принимает реальность "вещей в себе" с тем добавлением, что "вещи в себе" становятся "вещами для нас". В этом и состоит критерий истины у Ленина (вслед за Марксом и Энгельсом): критерий истины есть "практика", превращающая "вещи в себе" в "вещи для нас"[35].

Вся эта элементарная концепция должна стать надежной базой для оправдания "скачков". Ленин вооружается против идеи "иероглифов" Плеханова, так как признание хотя бы некоторого "символизма" нашего познания лишает нас твердой уверенности в отношении "вещей в себе"[36], между тем "диалектика вещей как раз и создает диалектику идей, а не наоборот"[37]. Трансцендента-

705 ЧАСТЬ IV

лизм с его учением о "первичности" порядка идей внушает Ленину ужас и отвращение это для него есть "чистейшая философия поповщины"[38]. "Если вы отрицаете объективную реальность, данную нам в ощущении, пишет Ленин, вы уже потеряли всякое оружие против фидеизма"[39]; что может быть ужаснее для Ленина! Всем сказанным исчерпываются гносеологические воззрения Ленина; здесь уж настолько доминирует "бытие" над "сознанием", что "диалектика" просто и объявляется теорией познания[40] (ввиду того, что "диалектика вещей предшествует диалектике идей"). "Критицизм" Ленина, как видим, заключается просто в возвращении к самому упрощенному наивному реализму, что открывает простор для "скачков".

В свете своего "одного видения" непостижного уму, по крылатому выражению Пушкина обсуждает (вернее "декларирует") Ленин построения в области онтологии. Ленин материалист, и при этом с той рецепцией метафизического материализма, которую мы нашли у Плеханова. Но прежде всего что такое материя? Ленин в этом вопросе достаточно осторожен, он уже знаком с теми новейшими построениями, которые говорят о "дематериали-зации материи". "Единственное "свойство" материи, - пишет он[41], с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания". Еще осторожнее такая фраза, связанная с новейшими учениями о разложении атома: "Электрон так же неисчерпаем, как и атом; природа бесконечна, но она бесконечно существует, и это то единственно категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистического агностицизма и идеализма"[42]. Но дальше уже идет неожиданная категорическая метафизика. Я имею в виду учение о самодвижении материи". Это есть кардинальное понятие всего учения о бытии и материальном, и историческом и вытекает оно у Ленина из учения о сущности "диалектики". "Диалектика есть учение о том, пишет Ленин[43], как могут быть тождественными противоположности",но "единствопротивоположностей условно, временно, преходяще, борьба же взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение". "Гегель, говорит в другом месте Ленин[44], не сумел понять

706 XX ВЕК

диалектического перехода от материи к движению[45], от материи к сознанию"; "диалектический же переход отличается от недиалектического скачками, перерывом постепенности, единством бытия и небытия". Собственно, уже здесь с достаточной ясностью виден идейный корень всего этого учения: это есть перенос теории "скачков" (т.е. революционных "перерывов постепенности") в понимание природы, перенос принципов (если "революция" может быть возводима в "принцип". В. 3.) исторического бытия в принципы бытия природы. Мы увидим в развитии дальнейшей "советской философии" заострение этого "переноса" принципов историософии в космологию.