Центральность идеи "скачка", т.е. революционного перехода к диктатуре пролетариата, определяет всю философскую позицию Ленина: все, что может затормозить или устранить "скачок" к диктатуре пролетариата, тем самым "не истинно". Любопытно, что Ленин очень рано отбрасывает философский релятивизм ибо релятивизм ослаблял бы его веру в "абсолютную" ценность революционного "скачка"[33]. Так же категорически защищает Ленин гносеологический реализм[34] ибо весь пафос "скачка" связан с надеждой "изменить бытие" по завету Маркса; потому Ленин (вслед за Плехановым) без колебаний принимает реальность "вещей в себе" с тем добавлением, что "вещи в себе" становятся "вещами для нас". В этом и состоит критерий истины у Ленина (вслед за Марксом и Энгельсом): критерий истины есть "практика", превращающая "вещи в себе" в "вещи для нас"[35].

Вся эта элементарная концепция должна стать надежной базой для оправдания "скачков". Ленин вооружается против идеи "иероглифов" Плеханова, так как признание хотя бы некоторого "символизма" нашего познания лишает нас твердой уверенности в отношении "вещей в себе"[36], между тем "диалектика вещей как раз и создает диалектику идей, а не наоборот"[37]. Трансцендента-

705 ЧАСТЬ IV

лизм с его учением о "первичности" порядка идей внушает Ленину ужас и отвращение это для него есть "чистейшая философия поповщины"[38]. "Если вы отрицаете объективную реальность, данную нам в ощущении, пишет Ленин, вы уже потеряли всякое оружие против фидеизма"[39]; что может быть ужаснее для Ленина! Всем сказанным исчерпываются гносеологические воззрения Ленина; здесь уж настолько доминирует "бытие" над "сознанием", что "диалектика" просто и объявляется теорией познания[40] (ввиду того, что "диалектика вещей предшествует диалектике идей"). "Критицизм" Ленина, как видим, заключается просто в возвращении к самому упрощенному наивному реализму, что открывает простор для "скачков".

В свете своего "одного видения" непостижного уму, по крылатому выражению Пушкина обсуждает (вернее "декларирует") Ленин построения в области онтологии. Ленин материалист, и при этом с той рецепцией метафизического материализма, которую мы нашли у Плеханова. Но прежде всего что такое материя? Ленин в этом вопросе достаточно осторожен, он уже знаком с теми новейшими построениями, которые говорят о "дематериали-зации материи". "Единственное "свойство" материи, - пишет он[41], с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания". Еще осторожнее такая фраза, связанная с новейшими учениями о разложении атома: "Электрон так же неисчерпаем, как и атом; природа бесконечна, но она бесконечно существует, и это то единственно категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистического агностицизма и идеализма"[42]. Но дальше уже идет неожиданная категорическая метафизика. Я имею в виду учение о самодвижении материи". Это есть кардинальное понятие всего учения о бытии и материальном, и историческом и вытекает оно у Ленина из учения о сущности "диалектики". "Диалектика есть учение о том, пишет Ленин[43], как могут быть тождественными противоположности",но "единствопротивоположностей условно, временно, преходяще, борьба же взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение". "Гегель, говорит в другом месте Ленин[44], не сумел понять

706 XX ВЕК

диалектического перехода от материи к движению[45], от материи к сознанию"; "диалектический же переход отличается от недиалектического скачками, перерывом постепенности, единством бытия и небытия". Собственно, уже здесь с достаточной ясностью виден идейный корень всего этого учения: это есть перенос теории "скачков" (т.е. революционных "перерывов постепенности") в понимание природы, перенос принципов (если "революция" может быть возводима в "принцип". В. 3.) исторического бытия в принципы бытия природы. Мы увидим в развитии дальнейшей "советской философии" заострение этого "переноса" принципов историософии в космологию.

Теперь понятно и такое утверждение Ленина: "Негативность является внутренней пульсацией самодвижения и жизненности"[46]. Но если переход от материи к движению (!) надо мыслить "диалектически", то, значит, движение противоположно материи? Между тем понятия движения и материи друг от друга неотрываемы, что признает и Ленин[47], т.е. тут нет и перехода. Но то же надо сказать и о "переходе материи к сознанию": здесь тоже имеет место "самодвижение материи"[48]. Хотя здесь, по принципам диалектики, должен быть признан "скачок", но на самом деле, вместо "скачка", утверждается "превращение" энергии внешнего раздражения в факт сознания"[49]. "Материалистическое устранение дуализма духа и тела, поучает нас Ленин[50], состоит в том, что дух не существует независимо от тела, что дух есть вторичное, функция мозга". Впрочем, для Ленина метафизический материализм (как и для Плеханова) недостаточен, он должен быть восполнен диалектическим материализмом[51]. В самом деле, вся тайна "превращения" внешней энергии в "факт сознания", будучи уложена в рамки "диалектически" обусловленного "скачка", не может уже тревожить поклонника диалектического материализма.

Все это философски убого; если угодно, все это было бы и смешно, если бы не было столь трагично. Конечно, основное ударение и у Ленина лежит на историософии (впрочем просто повторяющей схемы Маркса), а не на философских предпосылках ее "самих по себе": "сами по себе" они не нужны и не интересны для Ленина. Что же касается историософии у Ленина, то оригинальность его не идет дальше настойчивого акцента на теории "скачков" "прямого революционного действия". Это и есть то, что мы охаракте-

707 ЧАСТЬ IV

ризовали, как "нео-марксизм", и чтобы понять внутреннее место неомарксизма в эволюции марксизма, в диалектике его разложения, достаточно взять превосходную и по документальности и по философской четкости книгу П. Н. Новгородцева "Об общественном идеале". Нам входить в эти темы здесь незачем.

8. Пока Ленин был свободным мыслителем (т.е. в "подполье"), внутренняя несвобода его мысли оставалась характерной чертой его личного творчества, равно как и его последователей. Но с конца 1917 г. Ленин становится диктатором всей России; установленный им "советский строй", по внешности носящий форму демократии, постепенно превращается в систему жесточайшей тирании, не только подавляющей всякую личную инициативу, но требующей беспрекословного следования за обязательным мировоззрением "диалектического материализма". Свобода мысли кое-где сохраняется первое время, пока не окреп режим, а затем начинается период "чисток", который не допускает никаких "уклонов" даже у вернейших деятелей нового строя. Последние представители свободной мысли либо изгнаны из Советской России, либо должны следовать установленным свыше принципам, либо просто замолчать. Следить за этой системой удушения свободной мысли нам незачем, мы остановимся только на общей характеристике так наз. "советской философии"[52].

Если о философских упражнениях Ленина мы должны сказать, что это чистая схоластика (в дурном смысле слова), подгоняющая построения под принятое за основу учение Маркса, то какими же словами охарактеризовать философские творения, издаваемые различными авторами в Сов. России? Малейшее уклонение от свыше определенной "генеральной линии" превращается в государственное преступление, "разоблачениями", прямыми обвинениями в "отходе от марксизма", в измене "ленинской постановке проблем" заполнены статьи и книги. Особенно достается тем, у кого находят слабейшие намеки на "идеализм", который объявляется "врагом марксизма". Упоминание самое скромное о Плеханове и его "заслугах" в разработке марксизма признается умалением "ленинского переворота в философии"... Тем не менее должно признать, что в "советской философии" развивается дальше основная философская установка неомарксизма, основоположником которого был Ленин.

Прежде всего и это, конечно, не случайно задача философии определяется не "исканием истины", не "исследованием бы-