а) Обыкновенно монастыри наши стоятъ уединенно, вдали отъ городовъ и обыкновенныхъ жилищъ мірскихъ, вдали отъ шума мірской, суетливой жизни; кромѣ того, они обыкновенно ограждаются еще и высокими стѣнами. Тутъ какъ будто иной міръ, иныя мѣста. Вступая въ ограду монастырскую, не замѣчаешь тутъ суетливой бѣготни стремящихся къ наживѣ, заботящихся о пріобрѣтеніяхъ; не слышишь тутъ шумнаго говора горячо спорящихъ изъ-за жизненныхъ интересовъ земныхъ; не слышишь тутъ ни празднаго смѣха, ни пустыхъ, обидныхъ и бранныхъ словъ; не замѣчаешь тутъ ни суетности, ни щегольства, ни заносчивости, ни высокомѣрія, ни споровъ, ни раздоровъ; словомъ, не замѣчаешь тутъ ничего такого, что-бы разсѣевало, или соблазняло тебя; а напротивъ, все тутъ напоминаетъ тебѣ объ иной, духовной жизни, о томъ, что нужно тебѣ болѣе всего, — объ единомъ на потребу. Объ этомъ напоминаютъ — и величественный видъ храмовъ монастырскихъ, и снаружи иногда украшенныхъ священными

поучительными изображеніями,—и строго величавый гармоничный звонъ колоколовъ монастырскихъ, почти ежечасно призывающій иноковъ на молитву. А спокойный, смиренный видъ иноковъ съ ихъ взаимными братскими: поклоненіями, съ ихъ изможденными отъ поста и бдѣній лицами, съ ихъ благочестивыми думами на челахъ, съ ихъ привѣтливостью ко всѣмъ, — все это сразу переноситъ васъ какъ бы въ иной міръ, — въ міръ какъ будто не земной. И мірскіе люди, пришедшіе сюда на богомолье, становятся болѣе скромными,сосредоточенными,болѣе набожными. Переступаете вы порогъ храма монастырскаго, тутъ все поражаетъ васъ и чистотою, и порядкомъ, и благоустройствомъ, и благолѣпіемъ.. Лампады теплятся тутъ предъ сіяющими золотомъ образами во множествѣ. Тутъ найдешь строгое выполненіе богослужебнаго церковнаго чина; тутъ услышишь стройное пѣніе иночествую- щей братіи, въ духѣ вполнѣ церковномъ и молитвенномъ. Тутъ невольно пробудится и въ душѣ твоей благоговѣйно молитвенный духъ при благоговѣйныхъ священнодѣйствіяхъ иноковъ, всю жизнь свою посвятившихъ на служеніе Господу. Не тяготишься ты тутъ и продолжительностію церковнаго богослуженія; ибо оно совершается здѣсь чинно, стройно, благоговѣйно, благодатно. Душа тутъ невольно располагается къ молитвѣ, воодушевляется благоговѣйною молитвою и вступаетъ въ благодатное общеніе съ Господомъ. Умиленная душа готова бываетъ тутъ излить предъ Господомъ все, что только тяготитъ ее. Вообще, монастырскія обители наши и прежде были, и всегда будутъ выдающимися разсадниками, славными религіозно-воспитательными школами христіанской жизни. „Иди, учись у иноковъ, говорилъ еще въ свое время святый Іоаннъ Златоустъ въ одной изъ своихъ церковныхъ бесѣдъ; это свѣтильники, сіяющіе по всей землѣ, это стѣны, коими ограждаются и поддерживаются сами города. Они для того удалились въ пустыню* чтобъ научить и тебя презирать суету мірскую. Они, какъ мужи крѣпкіе, могутъ наслаждаться тишиною и среди бури; а тебѣ, обуреваемому со всѣхъ сторонъ, нужно успокоиться и хотя мало отдохнуть отъ непрестаннаго при-

Мѣ с я ц ъ іюль. 89

дива волнъ. Итакъ, ходи къ нимъ чаще, дабы, очистившись ихъ молитвами и наставленіями отъ непрестанно при- ражающихсякъ тебѣ сквернъ, ты могъ и настоящую жизнь провести сколько можно лучше и сподобиться будущихъ благъ“.

Въ другой бесѣдѣ тотъ же зла- тословесный учитель говорилъ: ,7въ монастырѣ удовольствіе непрестанно возрастаетъ въ душахъ зрителей*, ибо навсегда остается въ ихъ мысляхъ и образъ видѣнныхъ ими мужей, и пріятность мѣста, и чистота общества, и сладость прекраснаго духовнаго пѣнія... Кто послѣ сего посѣщенія возвращается домой, того жена встрѣчаетъ ласковымъ, кроткимъ, не пристрастнымъ ни къ какому постыдному удовольствію,—и въ обращеніи находитъ болѣе непринужденности, нежели прежде“ и пр. (Бесѣда 68 на еванг. Матѳея).

б) Говоря о высокомъ религіозно - нравственномъ, воспитательномъ значеніи монастырей, мы, однако же, не думаемъ умалять этимъ значенія нашихъ обыкновенныхъ приходскихъ храмовъ, особенно во время ихъ молитвенныхъ собраній, — и нашихъ обыкновенныхъ приходскихъ храмовъ, какъ бы они ни были скромны и убоги. И тутъ христіанскія души всегда находили и будутъ находить для себя и благодатное утѣшеніе и вразумленіе. И всякая община христіанская, будь она въ городѣ, будь въ скромной деревнѣ, съ ея убогимъ храмомъ, съ ея скромною приходскою школою, съ ея пастыремъ, хотя и не особенно опытнымъ въ духовной жизни, и не особенно учительнымъ, достаточно представляетъи добрыхъ примѣровъ, и благочестивыхъ назиданій, и вообще благодатныхъ средствъ для нашей духовной христіанской жрізни. Но, воздавая каждому должное, мы все-таки должны сказать, что въ благоустроенныхъ монастыряхъ этихъ благодатныхъ средствъ болыпе.

III. Итакъ, если кто имѣетъ желаніе и возможность хотя разъ въ жизни пойти на богомолье въ ту или другую святую обитель, тогда да благословитъ Господа на доброе дѣло и да поможетъ тому осуществить свое благое намѣреніе — получить возможно большую для себя душевную пользу въ этихъ, какъ говорится, „святыхъ мѣстахъ “ нашихъ. Аминь. (Сост. по проп. прилож.

къ „Рук. для с. пастырей^ за 1891 г. іюль).

Поуч. 2-ое. Положеніе честныя ризы Господней въ царствующемъ градѣ Москвѣ.

(0 значеніи страданій Христовыхъ).

I. Нынѣ св. церковь воспоминаетъ принесеніе въ Москву и положеніе ризы Господней. Въ 1624 г. царь Михаилъ Ѳеодоровичъ, находясь въ добрыхъ отношеніяхъ съ Аббасомъ, шахомъ персидскимъ, отправилъ къ нему пословъ Воробьина и Кувшинова. Шахъ, покорившій Иверскую землю, возвращался съ побѣдой. Принявъ пословъ, онъ сказалъ имъ о своемъ намѣреніи—послать русскому государю ризу Спасителя, найденную имъ въ ризницѣ одной церкви. Послы доносятъ объ этомъ царю и патріарху, а тѣ не знаютъ, что имъ и отвѣчать* но въ Москву пріѣхалъ посолъ шаха Ирусамбекъ, со многими дарами и грамотой. Прежде всего онъ поднесъ патріарху Филарету золотой ящикъ, украшенный дорогими камнями. Въ немъ находилась риза Господня. Патріархъ принялъ ее съ честью, но самъ недоумѣвалъ, какъ относиться къ полученному дару, и созвалъ соборъ, на которомъ Нектарій, архіепископъ вологодскій, сообщилъ слѣдующее: „во время его архидіаконства у патріарха цареградскаго, ему пришлось быть въ Иверекой странѣ. Здѣсь, въ одной церкви, онъ увидѣлъ горящія свѣчи у столба на правой сторонѣ и спросилъ объ этомъ священниковъ. Тѣ отвѣтили, что тутъ—хитонъ Христовъ, и разсказали ему исторію его: послѣ распятія Спасителя, когда воины бросили жребій о Его одеждѣ, она досталась воину изъ Иверекой земли. Тотъ отнесъ ее на родину и подарилъ сестрѣ, съ которой, согласно ея волѣ, и былъ похороненъ хитонъ. Скоро на могилѣ ея выросло дерево, изъ котораго текло благовонное мѵро. При Константинѣ Великомъ, въ 342 году, здѣсь была выстроена церковь, и въ Иверекой землѣ основано епископство. Но во время персидскаго владычества и дерево, и храмъ исчезли, и что стало съ хитономъ— неизвѣстно^. Когда на соборѣ вопросъ о подлинности ризы рѣшенъ не былъ, то назначенъ былъ постъ, по истеченіи котораго митрополитъ Кипріанъ^

40 Мѣ с я ц ъ іюль.

по приказанію патріарха, возлагалъ принесенную ризу на больныхъ: всѣ больные получили исцѣленіе—ивсѣубѣдились въ святынѣ, которая и была перенесена въ Успенскій соборъ и положена въ нарочно устроенномъ для нея помѣщеніи, въ углу, на западной сторонѣ собора.

II. Въ день воспоминанія положенія честныя ризы Господа нашего I. Христа въ царствующемъ градѣ Москвѣ, невольно припоминаются искупительныя страданія за насъ Господа нашего I. Христа, когда воины раздѣлиша ризы Сына Вожія, меташа яфебій о одеждѣ Его и дата въ снѣдь желчь и для удовлетворенія Его жажды нашита Его оцтомъ.