- А какие муки у вас на том свете? - с каким-то странным оживлением прервал Иван.

- Какие муки? Ах, и не спрашивай: прежде было так и сяк, а ныне все больше нравственные пошли, "угрызения совести" и весь этот вздор. Это тоже от вас завелось, от "смягчения ваших нравов". Ну и кто же выиграл? Выиграли одни бессовестные, потому что ж им за угрызения совести, когда и совести-то нет вовсе. Зато пострадали люди порядочные, у которых еще оставалась совесть и честь" [210].

Кошмарный посетитель Ивана говорит о бессмертии и о потусторонней, загробной жизни как о чем-то для него очевидном, как о чем-то, что он постоянно созерцает и что является составной частью его самосознания и самоощущений. Для него это не факты логических и диалектических доказательств, но суть очевидной, непосредственной реальности, в которой он реально живет, которую знает, описывает и живописует. Но это лишь кое-что, частица из всего того, что он может втиснуть в узкие рамки людских понятий, переведенная на человеческий язык. Об этой вечной теме, "о нашей теме", как он говорит Ивану, существует некая легенда. Эта легенда - легенда о рае.

"Был здесь у вас на земле один такой мыслитель и философ; все отвергал, законы, совесть, веру, а главное - будущую жизнь. Помер, думал, что прямо во мрак и смерть, ан пред ним - будущая жизнь. Изумился и вознегодовал. "Это, - говорит, - противоречит моим убеждениям". Вот его за это и присудили... Присудили, чтобы прошел во мраке квадриллион километров, а когда кончит этот квадриллион, то тогда ему отворят райские двери и все простят..." Но этот осужденный постоял, посмотрел и лег поперек дороги: "Не хочу идти, из принципа не пойду!" Так он и пролежал почти тысячу лет, а потом встал и пошел свой квадриллион километров. "И только что ему отворили двери в рай и он вступил, то не пробыл еще и двух секунд, воскликнул, что за эти две секунды не только квадриллион, но и квадриллион квадриллионов пройти можно, да еще возвысив в квадриллионную степень!" [211]

Рассказывая легенду о рае, кошмар-диавол вплетает мысль о повторении жизни на земле, чтоб еще сильнее отравить измученного Ивана, так же как эта мысль позднее отравляла несчастного Ницше. "Теперешняя земля, может, сама-то биллион раз повторялась; ну, отживала, леденела, трескалась, рассыпалась на составные начала, опять вода яже над твердию, потом опять комета, опять солнце, опять из солнца земля, - ведь это развитие, может, уже бесконечно раз повторяется, и все в одном и том же виде, до черточки. Скучища неприличнейшая..." [212]

Вследствие того, что земля создана глупо и устроение ее трагично, потому что она диавольский хаос и мир зиждется на абсурде, потому что все и вся - только лишь бесконечная, бескрайняя бессмыслица, из-за этого вечное повторение мира есть не что иное, как вечное повторение всех бессмыслиц, повторение всяческого хаоса, глупостей и гадостей.

Присутствие кошмарного посетителя ужасно мучает Ивана. Ему бы хотелось логически понять, объяснить и дать определение этому существу, которое так смело философствует о вселенной и о земле как о каких-то малозначащих вещицах. Посетитель ощущает этот немой вопрос и стремится преподать себя как можно понятнее для человеческого разума.

- Я икс в неопределенном уравнении. Я какой-то призрак жизни, который потерял все концы и начала и даже сам позабыл наконец, как назвать себя. Ты смеешься... нет, ты не смеешься, ты опять сердишься. Ты вечно сердишься, тебе бы все только ума, а я опять-таки повторяю тебе, что я отдал бы всю эту надзвездную жизнь, все чины и почести за то только, чтобы воплотиться в душу семипудовой купчихи и Богу свечки ставить.

- Уж и ты в Бога веришь? - ненавистно усмехнулся Иван.

- То есть как тебе это сказать, если ты только серьезно...

- Есть Бог или нет? - опять со свирепой настойчивостью крикнул Иван.

- А, как ты серьезно? Голубчик мой, ей-Богу не знаю, вот великое слово сказал.

- Не знаешь, а Бога видишь? Нет, ты не сам по себе, ты - я, ты есть - я [213] и более ничего! Ты - дрянь, ты моя фантазия.

- То есть, если хочешь, я одной с тобой философии, вот это будет справедливо. Je pence donc je suis, это я знаю наверное, остальное же все, что кругом меня, все это миры, Бог и далее сам сатана, - это все для меня не доказано. Существует ли оно само по себе или есть только одна моя эманация, последовательное развитие моего я, существующего довременно и единолично..." [214]