Церковь
личного опыта, и событие объективное, в котором проявляется действие Бога. То,
что сознательно переживается в плане личного опыта в самый момент события или
осознается впоследствии, можно описать следующим образом. Иногда какая-либо
мысль, чувство увлекают нас вглубь самих себя; все наши способности, все наши
силы сосредоточиваются в самой глубине нашего существа; в нас водворяется
неизъяснимая тишина, и мы настолько погружаемся внутрь, что все вокруг нас
меркнет, замирает, а что-то внутреннее становится бесконечно живым, интенсивным,
трепетным. Если такое состояние вызвано воспоминанием, чувством - наступает
момент, когда это «внутрьпребывание» прекращается; постепенно, а иногда
почему-либо внезапно к нам возвращается сознание вещей внешних, и остается лишь
воспоминание, порой грусть по этой утраченной глубине. И вот, если мы войдем в
себя с мыслью о Господе, если мы достаточно углубимся в себя верой, любовью к
Тому, Кто Спаситель наш, то в самой глубине мы встретим Господа. Это встреча
личная, живая, конкретная. Это не образ, не воспоминание, это Он Сам. И эту
встречу не может разрушить ничто, мы не можем быть разлучены с Господом; никакая
сила на небе или на земле не в состоянии этого сделать. Здесь происходит как бы
глубокое погружение в присутствие Христа, после которого мы возвращаемся к
внешней жизни, но возвращаемся уже иными. Что же, по существу, произошло в этом
плане внутренней жизни, который не является еще планом сакраментального чуда
Церкви? Произошло то, что наша встреча со Христом была встречей с вечностью, и,
возвращаясь во внешний мир, мы возвращаемся не просто, чтобы продолжать там свое
существование, а для того, чтобы жить там, обогащенными вечностью, которую мы
принесли с собой.
Когда Христос явился апостолам, которые в переживании Его смерти на кресте
пережили свою собственную смерть, Он не просто дал им новое продолжение земной
жизни: внутри этой земной жизни Он дал им уже присутствие жизни вечной. Здесь
приложим образ, приведенный выше: любимый человек уносит в могилу все, что чуждо
ему; он как бы совлекает с нас все, что несовместимо с ним. Во время Своего