что центр христианства не только и не столько в

этих этических принципах, сколько в историческом

событии, которое ставит мир в совершенно новое

соотношение с Богом, заставляет нас совершенно

пересмотреть и природу и масштаб человека, и

природу и Личность Самого Бога, и даже

материальный наш мир. Потому что если этот

материальный мир оказался способным вместить

Самого Бога, если какая-то частица, физическая

частица этого мира могла соединиться с Самим

Богом и в этом не сгореть, не быть разрушенной, а

остаться неприкосновенной, — то, действительно,

и материя разверзается в наших глазах в

совершенно небывалые масштабы. Почему я и говорю,

что христианство — единственный материализм,

который придает предельное значение материи, а

также и истории человека, через Воплощение Бога

вдруг получающего вечное измерение,

Божественное измерение, трансцендентальное

измерение: не в будущем, а вот сейчас, потому что

Бог среди этой истории — и человек делается

каким-то удивительно большим.

Анатолий Максимович:

Да, это последнее — реалистическое замечание,

потому что в остальном Ваши доводы

представляются мне именно трансцендентальными.

Но для Вас они, явно, имеют значение — реальное и

живое значение. Большое Вам спасибо, митрополит

Антоний.

Анатолий Максимович:

Митрополит Антоний, я слушал много Ваших

выступлений по радио и телевидению, и Вы часто

говорите об общении с Богом. С моей точки зрения, общение

с Богом имеет, в сущности, лишь символическое

значение и означает соблюдение этических норм,

установленных христианством и другими

религиозными учениями; другими словами, под общением

с Богом подразумевается: делать то, что нужно, и

не делать того, чего нельзя делать. Но я полагаю,

что для Вас этот термин имеет более глубокое

значение. Что же это означает для Вас конкретно?

Идет ли речь только о молитве или о чем-то другом?