Беседы о вере и Церкви
иначе этих понятий не было бы вообще? Это я очень
хорошо понимаю, и я всегда считал это самым
убедительным доводом в пользу религии, в пользу
существования Бога; это так. А вот момент встречи
— причем, я думаю, можно оставить в стороне
пророков и святых: в конце концов, веруют же не
только пророки и святые, веруют обыкновенные
люди — что означает для обыкновенного человека
встреча с Богом?
Митрополит Антоний: Вы
упомянули о молитве. Я к этому прибавлю опыт,
который в христианской Церкви мы называем
таинствами. В молитве некоторые люди (не столь
редкие) и в некоторые моменты (не в любое время, не
по их собственному мгновенному выбору)
испытывают порой сознание, что к ним
приблизилась какая-то реальность, что они
оказались лицом к лицу с каким-то присутствием,
что кто-то встал перед ними, открыл себя; они
вдруг осознают, что в этом невидимом мире,
который вокруг них, кто-то присутствует. Это
такое же явственное, такое же четкое ощущение,
какое бывает иногда, например, когда находишься с
человеком и вдруг прорвешься до него...
Анатолий Максимович:
Устанавливается контакт?
Митрополит Антоний:
Устанавливается живой, настоящий контакт,
который вас заставляет признать, что кто-то там
есть; так же, как иногда бывает: сидишь с
человеком, и он для тебя просто — предмет, никак
до него не докричаться, не достучаться; и вдруг он
открывается перед тобой в своем человеческом
облике: живой, глубокий, отзывчивый. Вот это один
из моментов,
который заставляет человека говорить об
общении. Теперь второе: я упомянул о таинствах.
Таинства, с точки зрения христианина, это
непосредственные Божии действия, которые через
материю этого мира каким-то образом до нас
доносят, доводят какую-то искорку жизни Самого
Бога. Это, конечно, объяснить, передать нельзя.