Беседа 17. О страсти любоначалия

Люди, приходящие к Богу, в Церковь, имеют, конечно же, самые добрые, искренние намерения; человек делает такой шаг совершенно бескорыстно, иногда можно справедливо называть этот шаг подвигом веры. Но, к сожалению, часто случается, что даже в самых ревностных христианах присутствуют такие страсти, которые при всей искренности этих людей делают почти невозможным или сомнительным их спасение. Конечно же, к этим страстям относится в первую очередь и в преимущественной степени страсть гордости и любоначалия. Гордость определяют по-разному. Как любой предмет, сталкиваясь с другими предметами, проявляет разные свои качества, так и гордость в разнообразных ситуациях проявляет различные свои свойства. В данном случае я хочу сказать о гордости как о любоначалии, как о презрении к ближним, о желании превосходства над другими людьми.

Вот как Евангелие рассказывает о "всплеске" гордости в ближайших учениках Спасителя - апостолах, которые, как вы помните, оставили все и, не оглядываясь, последовали за Ним: Симон Кананит оставил свою невесту на брачном пире после чуда в Кане (претворения воды в вино), апостолы Петр и Андрей оставили сети с лодкой, полной рыбы, Иаков и Иоанн покинули своего отца с наемниками и пошли, не оглядываясь, не сделав никакого распоряжения; апостол Матфей, будучи мытарем, когда Спаситель позвал его, также бросил свою мытницу со всеми деньгами и никак не распорядился о них, - все это говорит об их искреннем отречении. Вероятно, и с другими апостолами произошло нечто подобное; сохранилось ли в Евангелии или в Священном Предании упоминание о том, как они оставили мир и последовали за Господом, или об этом ничего не известно, но безусловно, что их отречение (внешнее или, может быть, внутреннее, не видимое для других) было совершено с необыкновенной искренностью. Однако, несмотря на это, и в них жила страшная страсть любоначалия. Евангелист Матфей так описывает проявление, "всплеск" этой страсти и обличение Спасителем Своих учеников: В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: "Кто больше в Царстве Небесном?" Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: "Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное" (Мф.18:1-3). То есть ученики думали уже не о земном, их как будто бы совсем не волновала земная слава, земное величие, а думали о славе небесной, но и здесь Спаситель также воспрещает всякое тщеславие, всякую надменность.

Для наглядности Он призвал дитя, отрока, и, показывая на него, не просто привел пример, а дал видимый, ощутимый образец неподдельного смирения: Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном (Мф.18:4). Конечно, дети бывают разные; к сожалению, есть и такие, с которых не нужно брать пример. Но, видимо, Спаситель указал на этого отрока потому, что он еще не достиг того возраста, когда начинают проявляться страсти, и потому, что он имел неподдельную, искреннюю простоту, ничего о себе не мнил; может быть, даже и не думал о смирении (как думаем мы и стараемся смиряться, видеть себя хуже всех), но зато непритворно считал себя совершенно обыкновенным, ничего не значащим существом. Спаситель и призывает нас, как говорит славянский текст, смириться яко отроча сие (в русском переводе: умалиться, как это дитя), то есть искренне, неподдельно, как это свойственно детям, ничего особенного о себе не думать, ни в чем не считать себя лучше или превосходнее других, не только в отношении какого-либо земного преимущества, но и в отношении будущей жизни, в отношении благодати и духовности.

И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает. А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской (Мф.18:5-6).

И Господь предупреждает, что если кто будет соблазнять одного из малых сих не только сладострастием или подобными страстями, но и обидой или гонением, то такому человеку лучше было бы повесить мельничный жернов на шею, - так Спаситель предостерегает нас от презрения к ближним, от презрения к тем, кто в наших глазах (а может быть, и в его собственных) выглядит малым и ничтожным существом. Мы смотрим на человека, и он кажется нам пустым, ненужным, самым последним ничтожеством, но ведь мы не знаем, каково его значение пред Богом. Господь говорит об этом в той же главе: "Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих" (Мф.18:10). Под малыми нужно понимать не тех, кто действительно мал - потому что мы не знаем, кто мал и кто велик, но того, кто кажется ничтожным в наших глазах. Иногда мы можем презирать человека за то, что он не достиг никакой мирской должности или не занимает никакого положения в каком-либо обществе, пусть это будет монастырь или мир - неважно. А иногда мы можем презирать человека за то, что он нам кажется недуховным, или необразованным, или неумным, или не способным к какому-то делу, можем и за внешний вид презирать, - много у нас находится поводов для презрения, для того, чтобы считать человека малым, ничего не значащим по сравнению с другими. Но Господь предупреждает: не презирайте ни одного из малых сих (кажущегося малым или действительно являющегося таковым - о. А.); ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного. Презирая малого и ничтожного человека, мы тем самым - хотя нам кажется совершенно неожиданным и странным такой вывод (но так говорит в Евангелии Господь Иисус Христос) - презираем и ангела, который молится о нем Богу и просит о его душе, о его помиловании и спасении. И поэтому, оскорбляя своим презрением человека, казалось бы достойного этого оскорбления, мы тем самым оскорбляем и презираем ангелов Божиих. Господь же учит нас совершенно противоположному отношению к ближнему: служить людям не просто как обыкновенным, жалким существам, которым мы оказываем любовь подобно тому, как делаем это, например, по отношению к животным (скажем, жалея какую-то бродячую собаку, мы ей бросаем сухарь), а служить ближним с благоговением, с чрезвычайным уважением.

Когда Спаситель при помощи притчи изображает Страшный Суд, Он говорит об этом так: "Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на Престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: "приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира; ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне". Тогда праведники скажут Ему в ответ: "Господи! Когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? Когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?" И Царь скажет им в ответ: "истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших (заметьте - опять эти слова: из сих братьев Моих меньших - о. А.), то сделали Мне". Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: "идите от Меня, проклятые" (Мф.25:31-41).

Обратите внимание: Спаситель говорит, что, делая добро, мы должны делать его не так, как делали бы человеку "меньшему" нас в каком-либо отношении, а как Самому Христу. То есть мы должны служить ближнему с таким расположением, словно служим Самому Богу - с благоговением, с уважением, а не с презрением. Рассуждение, будто можно человека презирать и любить одновременно, на самом деле, конечно, очень поверхностно. Невозможно искренно полюбить человека, если мы не считаем себя худшими его; таков закон: из смирения рождается любовь, а без смирения, как говорит преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, и любовь сохранить невозможно. И Спаситель не погнушался принять на Себя образ уничиженного человека. Он не стыдится не только назвать Себя алчущим, и жаждущим, и странником, то есть бездомным (а такие люди отнюдь не всегда бывают благоговейными и прекрасными: униженные нищетой, лишенные жилища, они, как правило, бывают несколько опустившимися), но и признать Себя нищим настолько, чтобы приписать Себе даже наготу. Был болен - при чтении Евангелия мы не видели, чтобы где-то описывалось, как Спаситель страдал и болел, кроме тех страданий, которые Он претерпел на Кресте.

Но мало того, что Спаситель говорит о Себе как о бездомном, голодном, нагом, больном, Он еще приписывает Себе и тюремное заключение, которое также не всегда бывает несправедливо (и в Евангелии нигде не сказано, что мы должны помогать только тем, кто заключен в темницу несправедливо): в темнице был, и вы пришли ко Мне. Вот как Спаситель Сам Себя унижает, чтобы научить нас не презирать никого. И Он не стыдится приписать Себе все это уничижение, а мы, к сожалению, стыдимся проявить чувство любви к братьям и сестрам, которые на самом деле ничуть не хуже нас, совершенно такие же, как и мы. Если же, как нам кажется, и проявляем его, то с некоторым презрением, а это уже, конечно, не любовь. Итак, смиряться нужно перед всяким человеком, служить всякому человеку, потому что если мы не оказываем ближнему необходимого служения, то мы тем самым презираем Самого Христа.

Вот еще одно повествование о том, как ученики искали первенства, сами не понимая, насколько недопустимо, насколько неприемлемо такое желание. И вместе с наивной простотой и прямотой они проявили, безусловно, и гордость, страсть любоначалия. Отсюда видно, что у каждого из апостолов неоднократно возникало под разными предлогами это греховное чувство. Если такие великие избранники Божии были подвержены страсти любоначалия и она не могла сразу в них иссякнуть и прекратиться, несмотря на различные строгие обличения и вразумления Господа Иисуса Христа, то тем паче должны быть внимательны к себе мы, чтобы увидеть ее в себе и воспротивиться ей. Тогда подошли к Нему сыновья Зеведеевы Иаков и Иоанн и сказали: "Учитель! мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем попросим". Он сказал им: "что хотите, чтобы Я сделал вам?" Они сказали Ему: "дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую в славе Твоей" (Мк.10:35-37). Сознавали ли они до конца, о чем просят, или нет, понимали ли, что такое Царство Небесное и что такое слава Божия, или не понимали, но они просили просто и искренне. И эта их просьба, казавшаяся им такой прямой и достойной внимания, получила обличение Спасителя, как проявление гордости. Но Иисус сказал им: "не знаете, чего просите" (Мк.10:38), - то есть "вы говорите о славе Божией, но кто может сести одесную и ошуюю славы Божией? Можно ли об этом думать? Достойны ли именно вы этого?" Правда, некоторые толкователи, говорят, что одесную и ошуюю можно поставить людей более достойных, более потрудившихся ради Христа, например, апостолов Петра и Павла. Еще можно предположить, что это относится к Божией Матери и Иоанну Крестителю, потому что именно справа и слева от Иисуса Христа они изображаются на иконах в так называемом Деисусном чине. Но я думаю, что более мудрое толкование состоит в том, что на самом деле никому из людей невозможно предстоять одесную и ошуюю славы Божией. Апостолы действительно не понимали и мы сами не понимаем, что такое слава Божия. Это то, что для человека непостижимо.

Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Спаситель говорит здесь о Своих страданиях. Но ученики, по словам св. Иоанна Златоуста, не совсем понимали, о чем идет речь, и поэтому с горячностью, желая получить просимое, отвечали: "можем". Иисус же сказал им: "чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую - не от Меня зависит, но кому уготовано" (Мк.10:39-40). И далее идет самое главное, ради чего, можно сказать, мы и читаем это повествование: И, услышав, десять начали негодовать на Иакова и Иоанна. Иисус же, подозвав их, сказал им: "вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими" (Мк.10:41-42). Мне кажется, по-славянски смысл выражен более ясно и, если можно так выразиться, более выпукло: Весте, яко мнящиеся владети языки, соодолевают им. То есть те, кто думают, вернее, мнят о себе, что они владеют народами, заблуждаются, потому что на самом деле владеет народами и управляет их судьбами Господь. Поэтому, действительно, о тех, которые считают себя владыками и полагают, будто по их воле совершаются исторические события, правильнее сказать по-славянски: мнящиеся владети языки, соодолевают им (то есть овладевают народами, пытаются овладеть народами - о. А.) и велиции их обладают ими - иными словами, народами обладают те, кто имеет соответствующие качества, чтобы захватить власть, неважно каким образом: путем ли выборов или переворота, или определенного воздействия, например, через средства массовой информации и так далее.

И Спаситель говорит: "Но между вами да не будет так (по-славянски: Не тако же будет в вас - о. А.): а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою" (Мк.10:41-45). Итак, если мы действительно хотим превосходить в чем-то наших собратьев и сестер, то должны их превосходить прежде всего в смирении. Причем не в таком смирении, когда только в душе почитаем себя худшими, заставляя себя так думать, а в таком, которое, как и всякая добродетель, проявляется в делах, потому что истинная добродетель обязательно должна проявиться в делах, иначе можно усомниться в ее стойкости, действенности, в том, что она на самом деле присутствует, и предположить, что это какой-то самообман, прелесть. А кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою. Когда мы начнем служить нашим братьям и сестрам, которых желаем превосходить, то именно этим служением мы и покажем, что являемся большими их в том совершенном смысле, в каком требует от нас Евангелие: быть большими в смирении, большими в любви. И кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Речь идет о том, что желающий быть первым должен подчиняться братьям и сестрам до такой степени, что стать как бы принадлежащим им. Как раб, по определению древних римлян, был одушевленной вещью, так и человек, желающий исполнить Евангелие, желающий быть первым и большим, должен всем служить и исполнять чужую волю - смиряться перед ближними, делать добро бескорыстно, добровольно, а не в качестве некоторого одолжения, и настолько быть преданным этому служению, словно он принадлежит окружающим, точно одушевленная вещь, точно раб.

И далее Спаситель приводит необыкновенный пример. Если раньше Он нас укорял в том, что, презирая ближних, малых, мы таким образом презираем и оскорбляем ангелов, которые молятся о них Богу, и в том, что, пренебрегая ближним, не оказывая ему помощи, мы не служим Самому Господу, то теперь Он уже откровенно ставит в пример Себя и говорит ближайшим Своим ученикам, чтобы они подражали Ему прежде всего в смирении. Многие рассуждают о том, как они хотят уподобиться Господу, а иные и книги пишут о подражании Спасителю: например, один западный подвижник Фома Кемпийский, по словам святителя Игнатия, прельщенный, написал книгу, которая даже так и называется - "О подражании Христу". Встречаются и справедливые рассуждения или мысли на этот счет. Люди желают и ищут подражания Христу, но точно не знают, в чем оно состоит. И вот Спаситель указывает, в чем именно мы должны Ему уподобиться, говорит прямо, ясно и откровенно, - в смирении. Мы же этого как раз и не хотим. Мы хотим подражать Ему в величии, в славе, но не в Его уничижении. Господь говорит: "Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих" (Мк.10:45). Этими словами Он открывает нам, что Его подвиг состоит прежде всего в служении, а не в господстве. И Спаситель доказал это Своими страданиями, Своим уничижением, Своей смертью на кресте.

Вот как вновь и вновь Господь Иисус Христос обличает Своих ближайших учеников, преданных Ему. Правда, среди них был и Иуда Искариотский, который наверняка не в состоянии был понять учения Господа о смирении. Впрочем, и искренне любящие Его ученики также не могли принять Его слова сразу. Потому вновь и вновь Господь наш Иисус Христос возвращается к этому очень важному поучению, столь важному, что Он даже решил изобразить его в определенном действии, которое ярко показало бы, как нужно смиряться, как нужно служить друг другу, и потому запечатлелось бы в памяти учеников. Замечательно повествует об этом апостол и евангелист Иоанн Богослов: Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу (обратите внимание на следующие слова! - о. А.) явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их (Ин.13:1). Отсюда можно сделать вывод, что смирение - это признак любви. Если Господь явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их, показав на деле смирение перед учениками, следовательно, смирение есть внешнее, очевидное для всех проявление любви. И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его... (Ин.13:2) - посмотрите, евангелист Иоанн делает это примечание уже в самом начале повествования; то есть Иуда был среди учеников Господа, и Господь, таким образом, смирился и перед Своим предателем. И далее Иоанн Богослов желает особо подчеркнуть и показать, что до последнего мгновения все совершалось Господом осознанно и неслучайно. Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Подходит к Симону Петру (Ин.13:3-6). Спаситель, судя по повествованию, уже омыл ноги некоторым ученикам, может быть и Иуде Искариотскому, и только потом подошел к Петру, ведь если бы Он сразу начал с омывания ног Петра, то не было бы в тексте слова "подходит". И тот говорит Ему: "Господи! Тебе ли умывать мои ноги?" (Ин.13:6). Конечно, апостол Петр сказал так от любви и необыкновенного благоговения, которое испытывал к Иисусу. Но в данный момент это благоговение было совершенно неуместно. В данный момент нужно было внимать уроку смирения, потому что принимающий служение тоже показывает некоторое смирение перед тем, кто ему служит, хотя не столь великое, как смирение служения. Иисус сказал ему в ответ: "что Я делаю, теперь ты не знаешь (по-славянски: ты не веси ныне - о. А.), а уразумеешь после" (Ин.13:7). Когда же после смог уразуметь апостол Петр эти слова? Наверное, когда Господь наш Иисус Христос воскрес из мертвых и тем доказал, что Он есть истинный Сын Божий, истинный Бог; когда Дух Святой сошел на апостолов в день Пятидесятницы или, как мы называем по церковной традиции, в день Святой Троицы. Иначе говоря, когда ученики познали тайну Пресвятой Троицы, только тогда Петр до конца понял, что произошло: Кто умыл ему ноги и сколь велико было смирение Сына Божьего, смирившегося не только тем, что Он, Бог, воспринял на Себя естество сотворенного Им существа, человека, но и тем, что перед самими этими грешными людьми умалился до такой степени, что умывал их ноги.