Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: "Не знаете, какого вы духа. Ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать". И пошли в другое селение (Лк.9:55-56). Опять Спаситель их очень строго укорил: Вы не знаете, какого вы духа. То есть ученики уже думали о себе, что они чудотворцы и имеют власть своей молитвой свести с неба огонь, а Христос им говорит: "Вы не знаете, какого вы духа", - то есть попросту, как бы мы сейчас сказали: "Вы бездуховные", или: "У вас нет никакого рассуждения". Вот пример, с одной стороны, их полной откровенности перед Учителем, послушания и принятия Его обличения со всей искренностью, с полным желанием исправиться, а с другой стороны - Его строгости в отношении Своих учеников.

Теперь можно коснуться двух очень характерных случаев, когда две женщины помазывали Господа Иисуса Христа миром перед Его страданием. Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову. Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: "К чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим". Но Иисус, уразумев сие, сказал им: "Что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете. Возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению. истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала". Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: "Что вы дадите мне, и я вам предам Его?" Они предложили ему тридцать сребреников. И с того времени он искал удобного случая предать Его (Мф.26:6-16). Итак, скрытность постепенно привела Иуду Искариотского к тому, что он в конце концов решился исполнить преступный замысел, вынашиваемый им в течение нескольких лет. И несколько лет время от времени Господь намекал ему, что знает об его замысле, и такими намеками призывал его к покаянию. Но скрытность, самоуверенность, может быть, гордость - трудно понять душу такого человека, пожалуй, даже невозможно - привели его к столь безумному преступлению, что он предал Спасителя мира, можно сказать, продал за ничтожную сумму. Одни богословы говорят, что это была сравнительно крупная сумма, другие, - что весьма ничтожная, но это не так важно. Важно, что он продал Господа, Царя царей, Бога богов, за тридцать сребреников.

Какой вывод можно из этого сделать? Такой, что страсть безумна. С точки зрения здравого смысла понять этот поступок невозможно. Но если мы взглянем на себя самих, то увидим, как страсти постепенно овладевают нами, увидим, что какая-нибудь глупость, нелепость, овладев нашим сознанием, влечет нас ко греху и имеет почти гипнотическую силу. И мы, понимая даже, что то или иное делать нельзя, что это плохо, тем не менее удержаться не можем. А случается подобное именно тогда, когда мы позволяем страсти постепенно нами овладеть, то есть держим грех внутри себя - то ли надеясь сами его победить, то ли думая, что этот грех, может быть, уж и не такой страшный, то ли не желая его открывать от стыда. Апостол Петр все открывал, и Господь его обличал, называл сатаной, прогонял от Себя, всячески укорял, говорил ему и прочим ученикам: "Вы в Царство Небесное не войдете, вы не знаете, какого вы духа", - но они все терпели, принимали и изменялись к лучшему. Иуда же молчал, молчал - и всем казался хорошим, никто ни в чем его не подозревал, поскольку Господь никогда его не укорял явно, - а кончилось это самым страшным, жутким преступлением. Напомню поговорку, грубую, но очень мудрую и точную: в тихом омуте черти водятся. Когда человек ведет себя скрытно и вдруг обнаруживается, что он совершил какой-нибудь мерзкий грех, то для всех это оказывается неожиданностью. А на самом деле ничего неожиданного здесь нет. Страсть внутри него постепенно развивалась и, когда уже не могла удерживаться внутри, так страшно себя проявила, приведя его к такому страшному концу. Как и произошло с Иудой Искариотским.

Вот другой случай, когда Мария, сестра Лазаря, излила миро на ноги Спасителя. За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых. Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, а Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: "Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?" Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому, что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали. Иисус же сказал: "Оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего" (Ин.12:1-7). Итак, евангелист здесь прямо называет Иуду вором и указывает на то, что он стремился к накоплению денег. Значит, его преобладающей страстью было сребролюбие, но он это скрывал, - в данном случае прикрываясь заботой о нищих. Вспомним, например, о том, как Иаков и Иоанн просили Спасителя посадить их по правую и по левую сторону от Него в Царствии Небесном. Просили они так потому, что им казалось, что в этом Царстве (которое они представляли себе неким земным, однако с небесными законами) ученики Спасителя должны получить какие-то преимущества. Следовательно, иные ученики больше хотели славы, а Иуда мечтал обладать богатствами. И как в тех учениках была греховная немощь, не меньшая, а, может быть, и более страшная (ведь гордость - более страшная страсть, чем сребролюбие), так и в Иуде была соответствующая немощь, но те открывали, были обличаемы, исправлялись, а этот скрывал - страсть развивалась и наконец, сделав его безумным, заставила совершить нелепое, жуткое преступление, осознав которое он потом не мог уже найти для себя иного выхода, как только лишить себя жизни.

Во время тайной вечери, незадолго перед страданиями, Господь Иисус Христос опять обличал одновременно и апостола Петра и апостола Иуду. Но Иуда и тогда не понял намека, а апостол Петр покаялся. Хотя впоследствии Петр тоже совершил страшное преступление - трижды отрекся, однако не утерял благодать. В нем была сила, которая привела его к осознанию своего греха, к покаянию, и он, как сказано в Евангелии, и сам обратился и братьев своих восставил к покаянию. Ведь после взятия Христа под стражу все апостолы от Него бежали и тем самым в большей или меньшей степени согрешили. Но поскольку ученики привыкли бороться с собой через откровение помыслов и выслушивание обличений, то и здесь они, пусть и пали, однако нашли в себе силу и мужество восстать и исправиться. Хотя они уже и потеряли всякую надежду, может быть, даже разуверились в Христе как в Господе и Сыне Божием, но, привыкнув всегда быть вместе и друг друга поддерживать, они все же осознали свой грех, собрались вместе и, пусть и в страхе, но друг друга укрепляли. И благодаря этому сумели стать свидетелями Воскресения Христова, получить восстановление в своем апостольстве.

И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его [то есть предательство было уже окончательным решением апостола Иуды (тогда еще апостола), и Господь Иисус Христос, как Всеведущий Бог, знал об этом], Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит, встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воду в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: "Господи! Тебе ли умывать мои ноги?" Иисус сказал ему в ответ: "что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после". Петр говорит Ему: "не умоешь ног моих вовек". Иисус отвечал ему: "если не умою тебя, не имеешь части со Мною" (Ин.13:2-8). И опять перед самыми страданиями, когда возле Него были ближайшие ученики, когда апостол Петр, казалось бы, проявил смирение (конечно, на самом деле это было не смирение, а смиреннословие - ложное смирение, разновидность гордости, о котором рассуждают святые отцы, в частности святитель Игнатий), Господь его обличил, не пожалел ученика, - и тот принял это обличение. Он не оскорбился так, как оскорбился в свое время Иуда Искариотский, когда не было принято его предложение - продать миро и раздать деньги нищим, нет, он не обиделся, но тут же воскликнул противоположное. Симон Петр говорит Ему: "Господи! Не только ноги мои, но и руки и голову" (Ин.13:9), - лишь бы только иметь часть с Господом.

"Господи! Не только ноги мои, но и руки и голову". Иисус говорит ему: "Омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты, но не все". Ибо знал Он предателя Своего, потому и сказал: "Не все вы чисты" (Ин.13:9-11). Спаситель опять намекает, не для учеников, а для Иуды, как бы призывает последнего: расскажи о своем грехе, признайся. Ведь если бы Иуда открыл его, то обаяние греха, сила греха, эта диавольская власть, в которую он себя предал, которую диавол получил над ним в связи с его скрытностью, этим откровением, этим искренним рассказом, была бы уничтожена. Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: "Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам. Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его. Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете. Не о всех вас говорю: я знаю, которых избрал. Но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою" (Ин.13:12-18). Опять намек. В особенности в последние часы перед Крестными страданиями Господь неоднократно являет Свое желание призвать Иуду Искариотского к откровению, к тому, что мы сейчас называем исповедью. "Теперь сказываю вам, прежде нежели то сбылось, дабы, когда сбудется, вы поверили, что это Я. Истинно, истинно говорю вам: принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает пославшего Меня. Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: Истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня". Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит (Ин.13:19-22). Конечно, Господь Иисус Христос мог прямо сказать Иуде: "Ты - предатель", но это не принесло бы последнему пользы. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: "Господи! кто это?" Иисус отвечал: "Тот, кому я, обмакнув кусок хлеба, подам". И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту (Ин.13:23-26). Этот жест также был признаком особенной любви. Господь Иисус Христос подал Иуде кусок хлеба, как бы проявив тем самым Свое к нему внимание. Смотрите: сильных, мужественных Он обличает в лицо, говорит: "Ты - диавол, отойди от Меня, сатана", - или: "Вы в Царствие Небесное не войдете вы не знаете, какого вы духа вы не будете иметь части со Мной". Представьте, если бы матушка Л. сказала кому-нибудь из вас подобные слова. Большинство обиделось бы чрезвычайно. На месяц, наверное. Такое было бы отчаяние, слезы, обиды, крики: "я ухожу из монастыря, дайте мне мои вещи, дайте мне мои документы". А ученики все принимали.

И после сего куска вошел в него сатана (ст.27). Не в том смысле, что Иуда стал настоящим бесноватым (потому что тогда он и вел бы себя как безумный человек); суть состоит в том, что диавол совершенно овладел его умом и волей. Тогда Иисус сказал ему: "Что делаешь, делай скорее" (ст.27). То есть опять Он ему как бы говорит: "Я все знаю". Но страсть в такой степени овладела этим человеком, что он, все понимая, тем не менее удержать себя уже не может, идет и исполняет свой страшный замысел. Разве мы не узнаем в этом себя, когда позволяем тому или иному помыслу нами овладеть?

Но никто из возлежащих не понял, к чему Он это сказал ему. А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: "Купи, что нам нужно к празднику", или чтобы дал что-нибудь нищим. Он, приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь. Когда он вышел, Иисус сказал: "Ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем. Если Бог прославился в Нем, то и Бог прославит Его в Себе, и вскоре прославит Его. Дети! Недолго уже быть Мне с вами. Будете искать Меня, и, как сказал Я Иудеям, что, куда Я иду, вы не можете прийти, так и вам говорю теперь. Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою". Симон Петр сказал Ему: "Господи! Куда Ты идешь?" Иисус отвечал ему: "Куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною". Петр сказал Ему: "Господи! Почему я не могу идти за Тобою теперь? Я душу мою положу за Тебя". Иисус отвечал ему: "Душу твою за Меня положишь? Истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды" (Ин.13:28-38). Конечно, апостол Петр не поверил последним словам Спасителя, он не мог им поверить. Ведь в тот момент его душевное состояние было таким, что он считал это просто невозможным. Но гордость и самонадеянность его подвели. Однако, хотя он и совершил троекратное отречение, но потом все же покаялся. Он и сейчас стерпел - не поверил, но все-таки стерпел. Не сказал: "как Ты можешь мне такое говорить! я Тебя так люблю, а Ты меня так унижаешь". Он ответил: "Нет, этого не будет", - но тем не менее не обиделся. Если и скорбел, то это была скорбь не от гордости, а от любви. И даже впоследствии, когда уже совершил страшный грех отречения, он также вынес немое обличение Спасителя. Взяв Его, повели и привели в дом первосвященника. Петр же следовал издали. Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и Петр между ними. Одна служанка, увидев его, сидящего у огня, и всмотревшись в него, сказала: "И этот был с Ним". Но он отрекся от Него, сказав женщине: "Я не знаю Его". Немного спустя другой, увидев его сказал: "И ты из них". Но Петр сказал этому человеку: "Нет!" Спустя с час времени, еще некто настоятельно говорил: "Точно и этот был с Ним, ибо он Галилеянин". Но Петр сказал тому человеку: "Не знаю, что ты говоришь". И тотчас, когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра, и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: "Прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды". И, выйдя вон, горько заплакал (Лк.22:54-62). Господь посмотрел на него укоризненно потому, что в тот момент нельзя было ничего сказать, ведь, сказав что-нибудь в укор Петру, Господь подверг бы его опасности. Поэтому Он только на него посмотрел. И этот взгляд был, конечно же, для апостола страшнее, чем любое укоризненное слово. Но что же Петр? Отчаялся ли он? Пусть и не мог он в тот момент сказать Господу: "прости меня, я согрешил", - но в душе, конечно же, каялся, и плакал, и просил у Бога прощения.

Совсем противоположно Петру повел себя Иуда, после того, как привел в исполнение свой страшный замысел. Должно еще отметить: когда Иуда в Гефсиманском саду решил дать воинам знак, с тем чтобы показать, кто из находившихся там был Христос, то знаком этим он выбрал поцелуй, - потому что и в тот момент он стыдился перед учениками, перед Господом обнаружить себя предателем, до последнего момента хотел скрыть то, что он совершал. И даже здесь еще стремился изобразить из себя ученика. Возможно, прочие апостолы и не понимали в тот момент, что происходит. И когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: "Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его". И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: "Радуйся, Равви!" И поцеловал Его. Иисус сказал ему: "Друг, для чего ты пришел?" (Мф.26:47-50). смотрите: своим близким ученикам, преданным Ему, Он говорит: "Отойди от Меня, сатана!", а к самому немощному ученику, к этому самому страшному преступнику, Он обращается: "друг". То есть с ревностными Он ведет себя строго, с немощными - очень мягко. В этих словах: "для чего ты пришел?" - также было указание: "Для того, чтоб предать меня? Или, может быть, ты пришел покаяться? Для чего ты пришел сюда? Что ты ищешь? Найди то, что здесь можно найти - найди покаяние, - вот последняя для тебя возможность". Этими словами Господь призывал Иуду к покаянию, но тот на Его призыв, на Его намек: "друг, зачем ты сюда пришел?" - не откликнулся. Чем это кончилось, вы знаете.

Про апостола Петра сказано, что он плакал горько (Мф.26:75), а про Иуду не говорится, что он плакал, но сказано: Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: "согрешил я, предав кровь невинную". Они же сказали ему: "Что нам до того? смотри сам" (Мф.27:3-4). Эти люди не способны были принять никакого покаяния. Вместо того, чтобы как-то попытаться помочь павшему человеку, смягчить его мучительное душевное состояние, они, сами будучи страшными злодеями, людьми каменносердечными, использовав этого человека и зная, что он им больше не нужен, отнеслись к нему совершенно безразлично. Они сказали ему: "смотри сам". Тому, Кто мог принять от него покаяние, Иуда себя не открыл, а те, перед кем он себя открыл, не способны были принести ему никакой пользы. И таким образом окончательно его погубили: И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился (Мф.27:5).

Итак, жесткое обличение и грубое отношение не обязательно является признаком жестокости. Мы видим на примере Спасителя, что его любовь к ближайшим ученикам проявлялась именно в подобной строгости. И, наоборот, снисхождение более прилично для немощных. Самым немощным (и в конце концов погибшим) оказался Иуда Искариотский. Моей сегодняшней целью было показать вам на примере Евангелия, как важно откровение помыслов и как подобное откровение избавляет человека от власти диавола и приводит его в истинно ангельское состояние. И как скрытность, наоборот, приводит к полной погибели. Апостол Петр в конечном счете покаялся. Мы знаем, что, когда Господь явился на озере Тивериадском, Он трижды спросил ученика, хотя Петру и было обидно это троекратное вопрошение: "Любишь ли ты Меня?" (см. Ин.21:15-17). И Петр отвечал в третий раз уже даже со скорбью: "Господи, Ты все знаешь. Ты знаешь, что я люблю Тебя" (ст.17). Здесь также проявилась открытость ученика. Петр сказал то, что было у него на душе. И, обнаружив свою любовь, он ею покрыл свое прежнее согрешение, свое падение. Открытость его спасла, можно сказать, вытащила из самой адской бездны. Потому что падение Петра и падение Иуды Искариотского было приблизительно одинаковой тяжести. Но покаяние Петра спасло, а замкнутость ничем не помогла Иуде. Пришел Иуда к тем, кто, казалось, являлись его союзниками, но они ни в чем не проявили к нему участия. Апостол же Петр нашел прочих разбежавшихся учеников, собрал их, и они вместе друг друга подкрепляли. И таким образом дождались Воскресения Спасителя, а апостол Петр - и прощения из уст Самого Спасителя.

Для чего я провел беседу по Евангелию? Чтобы показать важность, необыкновенную важность откровения помыслов. Чтобы никто не думал, будто это нечто вновь изобретенное, случайное, ненужное. Когда возможности открывать помыслы нет, то человек хочет не хочет, вынужден с трудом искать иные способы борьбы со страстями. Но когда такая возможность есть, а человек пренебрегает тем, что даровал ему промысел Божий, то он тем самым пренебрегает своим спасением. И для апостолов, после того, как они разошлись с проповедью по всему миру и более не видели Господа, наступили, наверное, времена, когда они уже не имели возможности кому-либо рассказать о том, что переживали умом и сердцем. Но в то время, когда с ними был Учитель, они это делали, а кто не делал, тот погиб.

Вопрос. Не могли бы вы сказать о том, какие литургии служились в храмах Москвы в XV-XVI вв., когда там появились жидовствующие? Ведь эта вера в основе своей иудейская? Какая же могла быть литургия?