Ответ. Я думаю, нужно говорить. Обязательно нужно сказать, чтобы тут же уничтожить обаяние этого помысла.

Вопрос. Отчего такая разница между древними христианами и нами в смысле ревности?

Ответ. Спаситель же предсказывает, что по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь (Мф.24:12). Вот, видимо, из-за этого умножения беззакония, из-за умножения соблазанов люди прельщаются, пристращаются к земному и в них ослабевает первохристианская ревность. Собственно, и монашество если не возникло, то по крайней мере распространилось тогда, когда стала ослабевать ревность всего христианского общества. А сейчас и монашество стало уже несоленой солью. Есть такое предсказание, что в последние времена "монахи будут как миряне, а миряне как скоты". Но мы не должны себя оправдывать тем, что о нас это предсказано и что миряне тоже вот такие. Мы должны стараться, если это возможно, стать исключением из общего неприятного, так сказать, правила. Главное - все же приобрести ту ревность, которая была у древних христиан. Мы не можем совершать тех телесных подвигов, какие совершали они, но самые главные подвиги - умное делание, из которого все вытекает, послушание, смирение - это в нашей власти. Тут не нужно какого-то особого телесного здоровья, каких-то особых благоприятных условий, а нужно только одно произволение.

Вопрос. Можно ли спастись без откровения помыслов, а только благодаря исполнению послушания и занятию Иисусовой молитвой?

Ответ. Да. Если нет возможности исповедовать помыслы, то спастись труднее, но можно. А если такая возможность есть и ты ею пренебрегаешь, то это ты уже искушаешь Бога. Даже великие старцы и то советовались, хотя бы со своими учениками. Антоний Великий, например (не помню, кто приводит этот эпизод), получил однажды приглашение от Императора Константина Великого прийти в Константинополь, но не знал, согласиться ему или нет, и спросил об этом своего ученика Павла Препростого. Тот ему и сказал - мудро, но со свойственной ему простотой и безыскусностью: "Если пойдешь в Константинополь, то будешь Антоний, а если останешься, то будешь авва Антоний", - и он остался, не пошел, не изменил своему правилу. Даже люди, достигшие высочайшего духовного преуспеяния, и то советовались, считая это для себя нужным. А если мы думаем, что мы без этого можем обойтись, - это, конечно, самонадеянность.

Вопрос. Очень борет помысел, что старцев теперь нет.

Ответ. Конечно, таких старцев, каким был Антоний Великий или подобные ему древние отцы, через которых Господь открывал Свою волю, очень мало. Но в то же время все монашество основано на старчестве. Есть такое правило, которое запрещает постригать, если нет восприемников. А почему? Потому что человек этот тогда не имеет руководства и может запутаться в монашеской жизни. Однако не нужно относиться к этому и формально: лишь бы кому-нибудь вручить. Так как если мы постригаем и даем восприемника, который является чисто формальным, как бы "ритуальным", и ничего не может сказать своему постриженнику, мы нарушаем это правило не по букве, а по духу. Поэтому монашество без старчества невозможно. Под старчеством же допустимо понимать и руководство таких благодатных старцев, как Амвросий Оптинский (хотя и они не столь великие, как Антоний Великий и древние отцы), и вообще сам институт монашества, когда более опытный, пусть и не прозорливый и не чудотворец, но просто более опытный монах руководит менее опытным. И без этого невозможно. Например, незадолго до революции, кажется в 1911 году, был съезд монашествующих, на котором поднимался и вопрос о старчестве. И возрождение монашества виделось возможным именно в связи с возрождением старчества. Предлагалось способных к тому людей посылать в монастыри, где существовало старчество, чтобы они научились такому руководству и затем сами бы насаждали старчество в тех монастырях, где его нет. Под старчеством же понималось не такое благодатное руководство, как бы пророчество, а именно руководство более опытных менее опытными. И считалось, что в каждом монастыре должен быть старец. В этом виделся залог возрождения и расцвета монашества. А сейчас хотят неведомо чего: или давайте нам Антония Великого, или не надо никого. Когда дело касается еды, то вы же не говорите: "Или дайте нам семгу и красную икру, или вообще ничего не будем есть", - а кушаете то, что Бог пошлет. А в отношении духовной жизни все такие разборчивые, прямо гурманы. Как будто вы все уже испытали, все уже знаете и вам нужно только пророчество. И во времена Антония Великого, уверяю вас, не все были подобными ему. Мы нередко читаем о том, как к Антонию, вообще к великим подвижникам благочестия, приходили со своими учениками некоторые старцы и у них назидались. Значит, и они, эти старцы, по отношению к Антонию также считали себя учениками, но тем не менее руководили другими. Мы знаем про авву Дорофея, что когда сам он считал себя к руководству еще не способным, игумен поручил ему взять себе авву Досифея и им руководить. И это был первый его ученик, на котором он показал, что к руководству способен... сейчас мы со скрипом еще как-то держимся "в рамках", а если лишить вас и того скромного руководства, которое вы имеете, то вы будете просто, так сказать, как дикие животные. Поэтому не нужно пренебрегать тем немногим, что предоставляет Промысел Божий, под тем предлогом, что сестра Д. - это не амма Синклитикия. "Или давайте мне амму Синклитикию, или пойду сейчас спать вместо правила", - так у нас получается. "Если была бы амма Синклитикия, то я бы молилась, а так я лучше посплю еще часика два". Так что ли?

Вопрос. Батюшка, может быть, Вы ответите на этот вопрос. Действительно у многих возникает чрезмерная забота о здоровье, и от этого человек совершенно расслабляется; получается, что мы пришли сюда как бы затем, чтобы его сохранять. Был такой чрезмерный уклон у некоторых. Может быть, расскажете, как поступать?

Ответ. Вот-вот: "Все болезни от нервов". Раньше люди смирялись, боролись с гневом, а сейчас все лечат нервы. Как поступать? К доктору обратиться. И доктор пропишет лекарства от разных страстей: от гнева, от уныния. От уныния возбуждающее, от гнева - успокаивающее.

Вопрос. Батюшка, вот у некоторых теория, что если как-то чрезмерно себя утруждать, подвизаться, то можно быстро потерять здоровье и человек умрет, не успев побороться со страстями, что из-за этого надо здоровье беречь.

Ответ. Конечно, к своему здоровью надо относиться разумно, но не нужно из этого делать предлог для нерадения. Необходимо не то чтобы беречь здоровье, а, так сказать, разумно его расходовать. Святитель Игнатий пишет, что есть четыре вещи, которые сами по себе безгрешны, но являются поводом для нарушения заповедей: деньги, вино, излишнее здоровье и лица другого пола; от неразумного отношения к этим четырем вещам появляются все грехи. В том числе святитель Игнатий включает сюда и излишнее здоровье. Для чего мы постимся, для чего совершаем поклоны и каким-то образом удручаем плоть? Для того, чтобы избавиться от излишних физических сил, чтобы сделать свою плоть немощной, чтобы легче было ею овладеть и покорить духу. А тут мы вдруг начинаем беречь здоровье. Для чего его беречь? Апостол Павел, например, говорит про некоторых вдовиц, которые обильно себя питали, что они заживо умерли (см. 1Тим.5:6). Вот что получается. Конечно, не надо уклоняться в неразумные подвиги, но не нужно впадать и в другую крайность - в нерадение. Уж лучше действительно потерять здоровье, чем иметь его избыток. Что будет от этого избытка? Как правило, возбуждение блудной страсти, гневливость, уныние и лень. Хотя, конечно, уныние и лень могут быть и от перегрузки, но могут быть и от пресыщения: когда человек объестся, ему хочется поспать. Нужно найти золотую середину. Разумеется, мы не способны, еще раз говорю, к тем подвигам, к которым были способны древние подвижники. Но какое-то ограничение себя, какое-то воздержание, какое-то смирение своей плоти необходимо даже самому немощному. В особенности пост, и в особенности для юных. Это очень важно.

Вопрос. Батюшка, что делать, если у человека болит спина, а ему кажется, что забота об этом будет саможалением, и он не может угомониться?

Ответ. Для этого существуют врачи. Если болезнь действительно есть, значит, нужно к себе как-то снисходить. Бывает, что к естественной болезни примешивается и бесовское наваждение, это может быть. Это тонкая вещь. Тут необходимо много молиться, просить у Бога вразумления и, конечно, постоянно советоваться. Но есть совершенно обычные вещи. Однако когда человек приходит к врачу и ему говорят, что одно у него от нервов и другое у него от нервов, - то по-русски это называется "от воображения". Что значит от нервов? Как бы никакой болезни нет, и значит надо лечить нервы. Получается, что человек должен постоянно пить успокоительные лекарства, а что произойдет в конце концов? Он станет почти что наркоманом и будет ходить, как прибитый.

Вопрос. А разве нервы не могут болеть?