Ответ. Помощь Божию нужно уметь видеть, когда она приходит через людей, через какое-то с их стороны вразумление - совсем не обязательно, чтобы это было чудо. Мы не умеем видеть помощь Божию тогда, когда она приходит через наших ближних, через обычные, как будто бы, обстоятельства. Ведь часто, когда мы хотим что-либо исполнить, складываются неблагоприятные условия - и вдруг приходят на помощь люди, которые раньше были, может быть, даже твоими врагами, или вдруг каким-то иным образом обстоятельства переменяются так, что твое желание, если оно направлено ко спасению, исполняется. А мы не умеем видеть в этом Божию помощь. Иногда помощь Его приходит таким образом, что мы этого вообще не понимаем: скорбь, болезнь, какое-нибудь лишение. А все происходящее служит к тому, чтобы человека смирить или исцелить от той или иной страсти, мы же воспринимаем случающееся как несчастье. Вот потому этот подвижник, испытавший скорби в самой высочайшей степени (а что может быть тяжелее, чем сидеть в лагере?!), и говорит, что помощь Божию нужно уметь видеть.

Вопрос. Я несколько лет в монастыре, но страсти во мне не только не умалились, а еще возросли, причем в сильной степени. Мне кажется, что жизнь в обители для меня совершенно бессмысленна, и хотя понимаю, что имею все для духовного возрастания, для спасения, но тем более отчаиваюсь, ведь несмотря на все это, остаюсь в таком бедственном состоянии.

Ответ. Я думаю, что лучше быть в бедственном состоянии в монастыре, чем в блаженном в миру. Кроме того, возможно, что страсти у Вас не усилились, а просто проявились. Проявление страстей нужно понимать не только в том смысле, что человек начинает их видеть, но и в том, что по причине борьбы, которая с ними ведется, они начинают сильнее действовать и от этого становятся яснее видны. В миру человек жил в страстях, до такой степени был погружен в них, что, находясь в каком-то блаженном неведении, даже и не замечал, что они в нем действовали. В монастыре же существуют жесткие ограничения: во-первых, со стороны устава, во-вторых, - старицы; да и сам человек, занимаясь, например, молитвой, себя ограничивает. На фоне этих норм проявляется и начинает мучить человека все то, что правилам монашеской жизни не соответствует. В миру, например, развратник не считает, что подвержен блудной страсти, да и как он ее заметит, если всегда удовлетворяет? Пьяница или чревоугодник также не видят своих страстей: если они каждый день проводят в ресторане, то как они могут заметить свое чревоугодие? Бандит тоже "спокоен" и не видит, что он гневливый, поскольку удовлетворяет свою страсть до такой степени, что в случае необходимости может дойти и до убийства.

Подобным образом и нам, когда мы жили в миру и удовлетворяли свои страсти, казалось, что у нас их почти не было, но как только мы наложили на себя ограничение, поставили себя, так сказать, в экстремальное положение, тут страсти и обнаружились. Поэтому ничего удивительного в том, что Вам кажется, будто страсти только усилились, нет, лучше от своих страстей мучиться, но с ними и бороться, чем, живя в миру, погрузиться в них с головой, "дружить" с ними. Прозябоша грешницы яко трава яко да потребятся в век века (Пс.91:8).

Вопрос. Батюшка, как Вы считаете, в монастыре страсти только обнаруживаются, или могут и умножаться?

Ответ. Если человек живет нерадиво, то может случиться так, что и те страсти, которые были, станут развиваться. Об этом говорит святитель Игнатий (Брянчанинов). Это бывает не только тогда, когда человек, скажем, мало молится или много спит, но и в случае, если человек не имеет достаточной ревности, плохо понуждает себя к борьбе со страстями: вроде бы и все исполняет, но "без огонька".

Вопрос. А можно ли назвать "огоньком" более усердное, теплое чувство, которое возникает, когда молишься не за себя, а за ближнего?

Ответ. Когда мы с усердием молимся за человека, который нам дорог или за которого мы переживаем, чувствуем какую-то ответственность, то действительно такое ощущение может быть. Под "огоньком" я имел в виду ревность, и даже не столько собственно ревность, сколько серьезное, ответственное отношение к молитве Иисусовой. Если такого ответственного отношения не будет, то не будет и никакого преуспеяния. Когда нет ревности, должно быть понуждение, сознание того, что нужно себя заставлять.

Вопрос. Иногда при молитве днем, а чаще в начале четочного правила, возникают чувства радости и легкости, молюсь внимательно, но через некоторое время начинается брань с помыслами, в частности помыслами гордости, тщеславия или блуда, бывает даже слабое действие страстей, - на этом и приходится заканчивать правило. Что делать?

Ответ. Может быть и такое. Надо трудиться и не смущаться этим, на все воля Божия. В духовной жизни случаются перемены: иногда благодатное утешение, потом брань, затем вновь утешение - тут ничего не сделаешь. Когда дьявол чувствует, что человека посетило какое-то благодатное утешение, он начинает его всеми возможными способами от молитвы отвлекать. Например, вспомнится какой-нибудь совершенный тобой добрый поступок или появится тщеславие от того, что ты якобы хорошо молишься, или же начнешь гордиться потому, что покажется, будто ты преуспел. Почему во время молитвы приходят блудные помыслы? Телесное сладострастие отвлекает человека от сладости духовной, а поскольку блудная страсть действует в нас очень сильно, то ею дьявол и пытается отвлечь от услаждения молитвой. Не стоит удивляться и тому, что иногда нападает и гневливость, ведь гнев тоже быстро разворовывает приобретенные за время молитвы духовные плоды. Все это хорошо известно.

Вопрос. Иногда случается так, что за день устал, сил мало, а молиться легче, проще, чем в бодром состоянии, когда, наоборот, молитва идет туго и сопровождается множеством помыслов. Почему так происходит?

Ответ. Дело в том, что физически крепкому человеку некоторая усталость помогает смирить плоть. Если же человек немощный, то дополнительная усталость может ослабить его настолько, что у него уже не будет сил даже для того, чтобы сосредоточиться на молитве. Поэтому нужно стараться, если, конечно, это зависит от нас, утомлять себя настолько, чтобы была возможность помолиться. Боюсь только, что некоторые лодыри возьмут это за повод к тому, чтобы и палец о палец не ударить, оправдывая свою лень тем, что только в таком случае они смогут вечером внимательно молиться. Ведь если человек не расскажет о себе сам, то определить, насколько он устал, не сможет никто. Но помните одну простую вещь: человека обмануть можно, а Бога не обманешь. Если мы каким-то образом обхитрили настоятельницу или старицу, то это не значит, что поскольку мы такие "умные", такие "молодцы", теперь с нами будет и благодать Божия. Бога не обманешь, и благодати у нас не будет. Нужно прежде всего иметь чистую совесть.

Вопрос. Во время сильной брани с греховными помыслами, при призывании Божией помощи, чувствовала покаяние и сердечное сокрушение. А как сохранить их тогда, когда страсти борют не столь сильно?

Ответ. Ничто не дает такого сердечного сокрушения, как память смертная. Она помогает также и при брани. Когда мы помышляем о вечности, о загробной жизни, тогда у нас появляется некоторое сильное чувство, заставляющее нас внимательно, истово молиться.