21. Свт. Игнатий (Брянчанинов; 1807-1867; пам. 30 апреля) - из дворянской семьи, с юных лет хотел стать монахом. Получив образование, в 1827 г. вступил в Александро-Свирский монастырь к старцу Льву, затем вместе со старцем - в Оптину. Впоследствии удаляется в вологодские обители. В 1833 г. стал архимандритом Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом. Там и написал значительную часть своих творений. В 1857 г. посвящен во епископа Кавказского, с 1861 г. - на покое в Николо-Бабаевском монастыре. Канонизирован в 1988 г.

1912

Слово, сказанное на общем благословении 3 января 1912 г. Во время пребывания в Оптиной епископа Серафима [22] (В ответ на жалобы одной из духовных дочерей, что у, много горького пришлось пережить и услышать)

"Горечь сия да превратится в радость".

Когда евреи путешествовали по пустыне, они подошли к громадному озеру Мерра, которое существует до сих пор. Их томила жажда, но вся вода в озере оказалась горькой. Не было возможности ее пить. Народ готов был возроптать, но Бог указал Моисею некое дерево. Погрузил его в воду Моисей, и вода потеряла горечь, стала приятной на вкус. Но то были образы, непонятные для народа, разве только Моисей разумел сокрытый смысл происходившего. Что же преобразовало это дерево, усладившее горечь вод озера Мерра? Древо Креста. И ныне во всех самых горьких обстоятельствах жизни христианин имеет большую отраду в Кресте Господа Иисуса. Как бы ни был грешен христианин, он имеет драгоценную веру в Господа Иисуса и этой верой спасается. И ты спасешься, только держись за Христа. Вопи к Нему - и услышит. Конечно, не голосом вопи, а сердцем: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!" И помилует. Помилует!

29 марта 1912 г. (Четверг Святой Пасхи)

Вы не заметили перемены в моей молельне? Немного вещей я беру с собой [23]. Образа все останутся, а из картин возьму с собой только портреты великого старца и духовного моего благодетеля отца Анатолия и батюшки отца Амвросия, остальное все останется, как было.

Вот и портрет схимонаха Бориса останется. Дивный это портрет, замечательно выражение его лица, полного любви и кротости. Останется он здесь молиться за меня, грешного. Был он из крепостных и часто говаривал: "Старые порядки лучше были, хотя от барина сильно попадало".

- Вот видите, отец Борис, - отвечал я ему, - попадало, а говорите, лучше было?

- Да я сам был виноват. Бывало, уйду в Херсонскую губернию, начнут искать и вернут этапным порядком. Ну, конечно, на съезжую. Сильно накажут. Я поправлюсь да и опять уйду.

Уходил он, конечно, для молитвы, посещал святые обители, Христа искал и нашел Его.

- Теперь худо стало, - продолжал отец Борис, - потому что власти нет, всякий живет сам собой.

- Ну про Оптину этого сказать нельзя, - возражал я.

- Еще бы, если бы в монастырях всякий жил по своей воле, то совсем была бы погибель.