замок щелкнул за мной, я пережила то же состояние, как в крепости — беспросветное одиночество.., но старушка

не забыла меня, и добрая рука просунула мне кусок хлеба...

А через некоторое время заключенная женщина, назвавшая себя Княгиней Кекуатовой, подошла к моей двери, сказав, что она имеет привилегию — может ходить по тюрьме

и даже телефонировать. Я просила ее позвонить друзьям, чтобы помогли — если не мне, то моей матери. Она принесла мне также кусочек рыбы, который я жадно скушала.

Самая ужасная минута — это просыпаться в тюрьме. С 7 часов началась возня, пришла смена надзирательниц, кричали, хлопали дверями, стали разносить кипяток. У всех почти

форточки в дверях были открыты и заключенные переговаривались, но я была «политическая» и «под строгим надзором», и меня запирали. После того, как у меня сделался

обморок, меня перевели из «одиночки» в больницу. Я была

Рада увидеть окна, хотя и с решеткой, и чистые коридоры.

254 А А Танеева (Вырубова). СТРАНИЦЫ МОЕЙ ЖИЗНИ

К камерам были приставлены сиделки из заключенных, которые крали все, что попадалось им под руку, и половину убогой пищи, которую нам приносили. Сорвали с меня

платье, надели арестантскую рубашку и синий ситцевый

халат, распустили волосы, отобрав все шпильки, и поместили с шестью больными женщинами. Палата эта называлась

сортировочной. Я так устала и ослабела от всех переживаний, что сразу заснула. Меня разбудили женщины, которые ссорились между собой из-за еды; кто-то что-то украл, а одна

ужасная женщина около меня с провалившимся носом просила у всех слизывать их тарелки. Другие две занимались

тем, что искали вшей друг у друга в волосах. К счастью, я недолго оставалась в этой камере, и благодаря женщиневрачу и арестованной баронессе Розен меня перевели в другую, где было получше. В 8 часов утра приходила старушканадзирательница, на вид сердитая-пресердитая; она раздавала

по чайной ложке сахар, и под ее наблюдением обносили обед, но в коридорах сиделки обыкновенно съедали полпорции.

Рядом с больницей помешалась советская пекарня; надзирательницы и сиделки ходили туда, кто получал, а кто просто

крал хлеб. Кроме баронессы Розен и хорошенькой госпожи

Сенани, у нас в палате были две беременные женщины:

Варя-налетчица и Стеша из «гуляющих». Сенани была тоже

беременна на седьмом месяце и четыре месяца в тюрьме;