Дорогой мой В.А.!

Думал было еще вчера вечером побеседовать с тобой. Но день меня так утомил, что вечером положительно было не до пера.

Вчера, в понедельник, мы посетили решительно все, что нужно было посетить в Сарове. Ранним утром, напившись чаю, мы отправились пешком на источник преп. Серафима, эту саровскую Вифезду, только постоянно действующую. Источник находится от монастыря верстах в двух. Существовал он еще и до преподобного, послужил нуждам преподобного, когда тот жил в ближней пустыньке. По преданию, преподобный молился, чтобы Господь дал воде этого источника силу целебную. В настоящее время источник — грунтовый ключ — заключен в шестигранный сруб, из которого скопляющаяся вода и стекает в реку Саровку через трубу. Над источником устроена прекрасная часовня, в которой богомольцы совершают свои моления. Труба по пути в речку перехвачена в особом помещении — купальне. Сделаны в трубе краны и все желающие имеют возможность встать под струю воды из источника, или, как принято выражаться, “выкупаться в источнике”. Купальня — особо для мужчин, особо — для женщин. Вода в источнике — холодная, всего в ней четыре градуса по Р.

Выйдя из монастыря в святые ворота, мы направились на юг от него, спустившись с горы за речку Саровку. Дорога все время идет вдоль речки. Если идти из монастыря к источнику, то левый берег реки всюду высокий, обрывистый, сплошь покрыт вековыми соснами. Для того, чтобы устроить дорогу, часть обрывов срезали... Дорога получилась широкая, просторная, только, по обычаю, пыльная. Во многих местах по дороге бьют родники. Правый берег — более ровный, встречаются пажинки, но больше лес. В избежание пыли направились мы без дороги по правому берегу. Спутниками нашими были отец наместник и отец архидиакон. Дорога туда прошла незаметно. За речкой толпами валит народ. Некоторые, очевидно с больными, едут на телегах. У каждого креста, у каждой иконки все останавливаются, набожно молятся... В разных местах неизбежные нищие, калеки и убогие. Некоторые распевают духовные стихи. Другие поминают родителей... Бегают и ребятишки-нищие... До самого источника устроен телефон. Вот издали показалась часовенка источника. Около нее перекинутый через Саровку мостик. И у часовеньки, и по спускам берега, и на мостике — всюду народ и народ. В самую часовню с трудом можно протискаться, да и то помогает много ряса. В стороне устроены лари, на которых продают специально изготовленные к торжествам бутылки с надписью “Вода из источника преп. Серафима Саровского”...

Первое впечатление сильное, головокружительное... Толпа настроена в высшей степени религиозно... Молятся все истово. Из разных концов доносятся то крики, то стоны больных... Нет-нет, да и закричит не своим голосом какая-нибудь одержимая. Из купальни доносятся то испуганные охи, то плач... Среди всего этого резко выделяется звон наливаемой посуды... Прибавь сюда радость нескрываемую получивших благодатную помощь, из уст в уста передаваемые рассказы об исцелениях... Да, не скоро придется когда-нибудь пережить то же, что мы переживали здесь, на источнике.

Мы прежде всего, так как это было по пути, купили бутылок для воды из источника. Хотя мы были не в рясах, а в подрясниках, тем не менее благочестивые поклонники расступились перед нами и сверх ожидания мы скоро оказались в часовне над источником. Часовня хорошо украшена иконами и картинами. В ней постоянно дежурят священники, непрестанно служащие молебны. Помолились и мы... Вспоминал я очень моего болящего студента... Дай-то Бог и святой угодник ему здоровья! Из часовни прошли в купальню, находящуюся рядом. При входе в нее стоит солдат-фанагориец. Нам только отдал честь; пропустил сразу же... Купальня довольно просторная, крытая, со скамьями вдоль стен для раздевающихся. У одной стены устроен спуск вниз аршина на два — на два с половиной. Здесь-то и находится кран, под который встают богомольцы. Над краном помещена икона преподобного, молящегося в лесу на камне.

Чего-чего в этой купальне не услышишь, не увидишь! Но общее впечатление такое, что сюда поспешила вера — твердая, как скала... Здесь богомолец уверен, что старец не откажет ему в молитве, да, пожалуй, по своей любвеобильности и отказать не сможет... И с такой верой, помолившись на икону преподобного, каждый становится под струю... И не посрамляется.

Помню, — сел я рядом с мужичком... Перекидываемся словами... Конечно, все об одном, — о преподобном. “А откуда вы?..” И одно слово “Питер” производит какое-то ужасное действие. И мужичок как-то сжимается, предполагая, вероятно, что я становлюсь шире... А если бы сказать еще, что я — архимандрит... Меня умиляло то, что сюда во множестве всегда спешило духовенство и бывшая на торжествах интеллигенция...

Хотя после сильной жары и казалось несколько смелым вставать под струю источника (искушать Бога тоже не особенно-то справедливо), тем не менее несколько остыв, я молитвенно призвал преподобного старца Серафима и встал под кран. Первое действие четырехградусной воды — слишком тяжелое. Голова мерзла и болела. Но почти сразу же разлилась по мне живительная теплота, и я во второй и в третий раз встал под кран уже с удовольствием. После купанья я налил водой купленные шесть бутылок. Наливают воду в часовенке, наливают богомольцы сами.

Здесь же, дорогой В. А., мы были почти очевидцами чуда... На источнике с нами встретились наши петербургские отцы иподиаконы. Когда я только что закончил купаться, вбегает один из них в купальню и говорит короткое слово: “Сейчас только что исцелился мальчик”. Мы поспешили убедиться сами в его словах... И вот что увидели. Какая-то женщина принесла к источнику мальчика-калеку. Ножки его были сведены к спине. Ручки болтаются, но к лицу не поворачиваются. С верой она его подержала под краном. И вот где сказалась сила Божия и милость преподобного! Здесь же, у часовенки, мальчика положили на подушечку... “Протяни, милый, ножки и ручки”, — говорит мать, а сама все трет его... Малютка весь затрепетал, потянулся... “Еще, милый, протяни, еще, еще”... И мальчик постепенно вытягивает ножки и ручки. Ангельская улыбка на лице его. Все время бьет ручонками. Ничего не говорит. Его приподнимают под мышки, просят встать... Но он становится пальцами или, вернее, ногтями пальцев... Ему вдавливают ступню, передвигают ноги. Словом, все с каким-то поразительным участием помогают исполниться тому, на что явилась воля Божия... И что же? Вечером, к удивлению всех, этого мальчика привели уже в монастырь...

Видимо, сказалась здесь сила Божия... Но сказывалась она постепенно... И не благоволил ли Господь таким именно исцелением больного возгревать постепенно веру и матери и собравшегося народа... И по торжествующей их вере даровал больному полное исцеление.

Дорогой В.А.! И такие проявления милости Божией бывают, говорят, почти ежечасно. И если бы ты сам был на источнике и пережил то, что в эти минуты переживали мы, то понял бы нас совершенно. А мы и могли только, как дети, заплакать, да еще горячее помолиться на источнике Господу и его великому угоднику.

Вечером, часов в шесть, я с Мишей и отец наместник, с благословения отца игумена, взяли монастырскую лошадку, запряженную в “длиннуху”, и шагом поехали в пустыньки. Дальняя пустынька от монастыря отстоит версты на четыре. Ехать нужно по той же дороге, что и на источник.

По пути туда мы останавливались прежде всего у огородика, который когда-то возделывал сам преподобный. Место в настоящее время обнесено маленьким забором. На огородике три грядки с картофелем. Поставлен крест. Богомольцы постоянно заходят ко кресту и молятся. И как не молиться! Ведь здесь сажал свой картофель да снитку чудный старец... Здесь он в поте лица трудился и, по обычаю, среди трудов, конечно, занимался богомыслием.