г-н Яковлев, член Политбюро, член Президентского совета — командорский крест с золотой планшеткой;

г-н Ю.Осипьян, вице-президент АН СССР и член Президентского совета;

г-н Фролов, главный редактор газеты “Правда” и секретарь ЦК КПСС”.

Совершенная во время конференции прогулка Муна с семьей по Красной площади с посещением Успенского собора по данным движением и стала “предсказанным маршем на Москву”, “освобождением Божиим”, “возрождением рода человеческого”.

Восточная стратегия.

Один из экспертов движения по восточным вопросам радовался тому, что Восточная Европа представляет поистине безграничные возможности:

“А лидеры здесь в дефиците. На это мы и должны ориентироваться в 90-х годах”.

Движение последовательно концентрируется на проведение так называемых “международных семинаров лидеров”. То, что российские инстанции считают своего рода обучением западному менеджменту и демократической “идеологии” — просто-напросто вводные семинары Муна, от двух-трех — до двадцатиоднодневных.45 46

Марш на Пхеньян.

Но цель Муна, собственно, — “объединение родины (Кореи)”.

“Северная Корея расстилает красный ковер, принимая Муна”, — так сообщали японские газеты 2 декабря 1991. “Джапан Таймс” высказала предположение, что обанкротившийся сталинисткий режим Северной Кореи “пригласил Муна как крупного бизнесмена, чтобы обсудить проблему зарубежной помощи, в которой Пхеньян нуждается для укрепления своей агонизирующей экономики”.

Ким Ир Сен, последний сталинистский “великий вождь” последнего сталинистского государства и к тому же — титулы на севере Кореи, как и на юге, красивые и важные — “солнце нации” и “любимый и чтимый отец”, послал спецсамолет в Пекин, чтобы доставить оттуда своего, якобы, коллегу Сан Мен Муна, ждущего с женой и свитой разрешения на въезд в Северную Корею, который и сам, собственно говоря, “любимый и чтимый истинный отец”.

Председатель северокорейского “Комитета помощи землякам за рубежом” Юн Ки Бок чествовал Муна как “широко известного на родине и за рубежом человека, всегда радеющего о судьбах нации и о воссоединении Кореи”.

Антикоммунизм и мунизм.

Наблюдатели еще и прежде указывали на то, что антикоммунизм не есть первичная установка движения Муна и центральный пункт его вероучения, даже если он годами представлялся смысловым сосредоточием этого движения. На деле движение рассматривает коммунизм отчасти как образец, а отчасти — как препятствие на своем пути к тотальному мировому господству. Из речи Муна в декабре 1980 г. явствует, что так называемая “борьба с коммунизмом” использовалась в качестве тактического средства при мунистской вербовке:

“Многие из вас удивляются, почему я борюсь с коммунизмом. Наша цель — объединить все свободные нации и все религии. Мы можем достичь этого борясь с коммунизмом”.

В другом месте той же речи сказано, пожалуй, еще яснее и циничнее: