Наши мученики

Нравственные герои - богатыри духа. Пред ними надо преклониться и возвести их на высоту, подобающую их святым порывам. Они образец жизни, пример поведения. Мысль их возвышенна, неотделима от благородной воли, а сердце преисполнено пламенного устремления к своему Спасителю, Искупителю всего рода человеческого. По мысли, по чувствам, по жизни они похожи на Господа своего Христа. Они принесли себя в жертву за грехи русского народа - безропотно и смиренно, как непорочные агнцы. Во всем в них изобразился Христос-Бог. Их мученические подвиги описаны в двухтомном труде протопресвитера о. Михаила Польского "Новомученики Российские"...

В начале нашей смуты, во время гонений на Церковь, один из этих мучеников заранее прозревал грядущие страшные дни и говорил своей пастве так: "Я устал... обессилил я... Помоги, Боже! Плачь, родная страна! Плачь, рыдай, родная Россия-Мать!.. Тебя твои внутренние и внешние враги разорвали и раздирают на части. Ты унижена, опозорена, оскорблена, ограблена... Святыня твоей государственной жизни, право, закон грубо растоптаны, свобода твоего слова безжалостно раздавлена... истерзаны все, даже последние лепестки твоей юной благоухающей свободы... Тирания мрачною тенью теперь покрыла Русскую Землю... Но спасение нашей Родины в руках всемогущего Бога и нашей святой Церкви - устроительницы и созидательницы Русской Земли, ее величия и мощи... Теперь же Мать-Церковь лишается всех человеческих прав и становится гонимой рабой. Этого не знали и не знают Православные Церкви в деспотической Турции. Христианам было лучше, чем теперь нам, даже при гонителях кровавых - римских императорах-язычниках. Римские императоры считали священными места христианских погребений и не касались их. И христиане там спокойно, тихо молились... Но вы радуйтесь тому, что теперь настало время мученичества за имя Спасителя Христа... Слушайте вы, слуги антихриста... Мы будем править службу Господу Богу в домах и даже подземельях. Вы произволом захватите наши антиминсы. Мы будем без них, с благословения своих епископов, совершать литургии. Вы насилием заберете наши священные сосуды. В домашних сосудах тогда мы совершим страшную жертву Тела и Крови Господних. Без нее мы не можем жить, она - наша жизнь, без нее наша смерть. Св. Евхаристия дает нам радость, неземной восторг и силу жить, бороться и силу мужественно, бестрепетно нести страдания. Гонения и мук от вас мы не боимся. Мы их хотим, мы жаждем их кровавой красоты. Мы не трепещем ваших трибуналов и палачей. Изуродованные наши тела будут пронзать, словно иглами, и вашу совесть (если только есть она в вас) и будут прокладывать путь победе света над беспросветной тьмою, Христианству над новым язычеством... Сила Христианства, сила Христа Спасителя всемогуща. И антихрист будет убит только силою духа Его уст (2 Фес. 2, 8)..."

Так звучали, мужественно и восторженно, слова новомучеников на заре новых жесточайших гонений слуг антихриста в нашей родной, уже падавшей в бездну России. И теперь еще слышны ее стоны, и теперь лютые гонители думают завершить свой гнусный план истребления христиан. Но слепцы безумные не знают, что христианство неистребимо. Церковь создана Самим Богом. Она имеет Главою своею непобедимого Христа-Бога...

При Диоклетиане в один день было убито около храма 17 000 христиан. Палачи от кровавой своей работы падали в изнеможении, и железо их мечей тупилось. А Христианство устояло. Устоит и теперь Церковь Святая, а имена безбожные ее гонителей перейдут в потомство, заклейменные проклятием.

Около Леонтьева

Константин Леонтьев больше всего нас интересует не как оригинальный и замечательный писатель, с ясным и независимым умом, но как человек духовно одаренный. Бога он искал, молил - и Бог услышал его. "Отец Иероним, великий афонский старец и наставник, - пишет Леонтьев, - как нельзя проще посоветовал мне повторять только каждый день: "Господи, пошли мне веру в загробную жизнь и утверди ее в сердце моем". И послал Бог, и утвердил. А я твердил это чаще сухо, невнимательно, формально (как нынче любят говорить, забывая, что эта форма-то и есть выражение основной идеи - покорности, послушания Церкви и т.п.)". Всем известно, как Леонтьев духовно формировался не только около афонцев, но и около оптинских старцев... Как-то Леонтьев смело высказался: "Открытие самого скромного монастыря полезнее создания двух реальных училищ и одного университета". Афон взывает: "Мы не голодаем, но у нас большая нужда в людях. Мы вымираем, а кому достанется русское достояние, когда не будет у нас заместителей? Нас в скиту св. пророка Илии до I Мировой войны было 180 душ, а теперь осталось только 8 душ 80-тилетних старцев. В скиту св. апостола Андрея - 7 душ. В Свято-Пантелеимоновом монастыре было 1800 душ, а теперь только 40 душ. Постарайтесь прислать нам людей какого бы ни было возраста..." Глас вопиющий... Когда был Царь Православный, монастырей было в России свыше 900, с 86 000 иноков. Сейчас все закрыты - диавол не терпит их. Он свирепствует чрез своих слуг "скотски живущих, полоумных, как бы параличом разбитых", по мысли преп. Никиты Стифата. А по мысли нашего преп. Иосифа Волоцкого: "Если в государстве стоит правитель, не знающий Бога и не признающий Закона Его, то это не правитель, но диавол". "Монашество есть цвет Христианства", - взывал Леонтьев. А ныне на Руси отравляют христиан безбожием, чтобы не только цвета, но самого "древа" Христова не было. Твердо и проницательно учил Леонтьев, что "призвание России исключительно религиозное". А между тем, в лице интеллигенции она так "пошло отбилась от религии и от Церкви, что лишилась ее утешения и ресурсов ее могучего мировоззрения..." "Я признаю за лицами высокой духовной жизни особую благодать Святого Духа, которой у меня нет, при всей моей образованности и опытности. Мы часто воображаем, что действуем по разуму, а потом начинаем понимать, что этим разумом руководило ошибочное пристрастие..." "А все-таки отцы Амвросий и Варнава полезнее меня. Я - млеко, они - твердая пища". Надо скорее доходить до того, чтобы Иоанн Лествичник больше нравился, чем Ф.М. Достоевский..."

Нужны молитвенники, руководимые Иоанном Лествичником, чтобы простоял этот мир еще сколько-нибудь... Леонтьев смиренно склонялся пред Церковью: "Не верю в безошибочность моего ума, не верю в безошибочность и других, самых великих умов, не верю еще тем более в непогрешимость собирательного человека; но верить во что-нибудь всякому нужно, чтобы жить. Буду верить в Евангелие, объясненное Церковью, а не иначе. Боже мой, как хорошо, легко! Как все ясно!.". Отрадно слышать от Леонтьева: "Чтобы быть православным, необходимо Евангелие читать сквозь стекла святоотеческого учения; и иначе из самого Св. Писания можно извлечь и скопничество, и лютеранство, и молоканство, и другие лжеучения". А "нравственность самочинная, как у честных атеистов, ни малейшей цены для загробного спасения не имеет..." "Катехизис самый краткий, сухой и плохо составленный для меня, православного, в миллион раз важнее всей учености Вл. Соловьева и всего его таланта".

Таким "ортодоксальным" и был до конца жизни Леонтьев. Хотя ему и предписывают колебания между эстетикой и религиозным вдохновением, но это естественное состояние всякой борющейся души за свое вечное спасение. О. Климент обличал друга своего, К.Н.: "Если мы в праздности нашей увлекаемся ненужным любопытством, например, начинаем читать вовсе до нас не касающиеся книги, то это ведет непременно к унынию". Что бы ни задумал К.Н., он идет советоваться со старцем и просит его благословения. В этом акте заключен весь секрет быть спокойным и действовать по воле Божией. Летом 1892 года Леонтьев принял тайный постриг с именем Климента - друга своего. Это было за несколько месяцев до его смерти. Монашество было для него очень коротким, но настоящим предсмертным счастьем.

К этому счастью зовут нас "последние могикане" - афонские старцы, постепенно вымирающие. Горько! Удел Божией Матери становится запустелым, лишенный русского монашества. Сам, Господи, позови любимцев Своих из нашей среды на этот ангельский путь! Если сейчас не пойдут, скоро не будет ли поздно? Приближаются дни величайших бед. Слышится шум распада истории. Раскрываются книги. Надвигается неумолимый суд. Однако, все во власти Божией. Спаси нас, Господи!

Не смущайтесь!

Наша сила и призвание - в Православии. При верности ему не погибнет Русь. Не погибнет даже и при тяжкой болезни своей. Ведь она дитя великих слез и молитв. Не погибнет, если вернется к Церкви в своем смиренном послушании. Гордо заявляют мирские исследователи о своем движении вперед, с насмешкой отвергая все остальное. "Да, они не ошиблись, - замечает архиепископ Никанор, - вне их останется действительное; но в этом будущие мыслители увидят возвышеннейшее, животворнейшее сооружение ума, да и не человеческого ума, а Божественного. У себя и около себя, да и в себе самих увидят, с жалостью и отчаянием, мелкоту, упадок и ничтожество - не умственное только, но и всякое ничтожество, втаптывающее в землю все возвышенное и исполненное доблести. Так было в Греции. Так есть и у нас. Это роковой закон прогресса. Бесцельно им повторять призыв Христов... Спасительную животворную Истину Господь утаевает от премудрых и разумных, а открывает ее младенцам. Открывает не гордым умам, а простым, смиренным, незлобивым сердцам..."