Разгоревшаяся в средние века на Северном Кавказе борьба между исламом и христианством отразилась и на религиозных представлениях горцев. Как мы уже говорили, для них был характерен синкретизм—смешение верований языческих, христианских и мусульманских. Это было особенно распространено среди горцев Северного Кавказа потому, что Кавказ издавна служил «этнической шахматной доской» народов, несущих вместе со своей культурой и свои верования, которые в то время часто служили основным выражением духовной культуры людей. С другой стороны, труднодоступность многих районов Северного Кавказа также способствовала сохранению остатков прежних верований и последовательному смешению их. Едва одно-два поколения успевали усвоить новую веру, проникнуться ее духовными основами, как новая кровопролитная стычка загоняла отдельные племена в глухие ущелья, где отрезанные от всех влияний потомки этого племени теряли воспринятое их отцами или дедами вероучение, сохраняя только внешние черты обрядов.

В таких условиях кровопролитных войн с пришельцами угасали идеи присущего христианству гуманизма и определялись воинственные черты горских народов Северного Кавказа. Этой постоянной борьбой за независимость отчасти объясняется и проникновение в среду православных горцев исламизма, заимствованного у их новых завоевателей — магометан. Взамен христианского православного гуманнейшего света распространялись проповедь фатализма, непримиримости, жесточайшей борьбы с неверными гяурами и благословение насилию над ними.

Однако, несмотря на жестокие преследования со стороны крымских татар, турок и своих собственных ренегатов-вероотступников, принявших учение Магомета, христианский простой народ еще долго придерживался и христианства, и своих древних языческих верований. Только огнем и мечом удалось поставить на колени некоторых горцев. Любопытно, что в Кабарде, за Голубыми озерами, в горах, были найдены замурованные гроты с хорошо сохранившимися трупами горцев.

Г. Прозрителев высказывал предположение, что эти горцы погибли в заложенных камнями гротах, спасаясь от гонений на христиан. Отзвуки прежних христианских верований горцев Северного Кавказа в течение ряда столетий сохранялись в соблюдении праздников и постов, названии святых, в почитании остатков древних христианских храмов, богослужебных, священных книг и пр. «Указать религию черкесов,— писал Ф. Дюбуа де Монперэ в 30-х годах прошлого столетия,— очень трудно, настолько тесно слились у них христианство, магометанство и язычество». Он считает, что черкесско-кабардинские князья были магометанами, явившимися из Крыма в XV веке, чтобы завоевать и подчинить горцев.

Борьба между христианством и исламом привела горцев к возврату к древним их суевериям. «Черкес из народа в сущности все тот же язычник,—замечает Дюбуа де Монперэ,— обитатели морских берегов еще празднуют по традиции Пасху, сами не зная в память какого события, и в течение 15 дней перед праздником не едят яиц, как бы в подражание посту. У них имеются деревья, отмеченные крестом, которые они почитают; топор никогда не прикасается к ним; эти деревья находятся в священных лесах, всеми охраняемых; в определенные дни устраивается празднование вокруг них... Их своеобразные священники не умели ни читать, ни писать и только довольствовались повторением нескольких установленных молитв, которые они передавали своим преемникам». Еще в 20-х годах прошлого века в окрестностях Геленджика можно было видеть, как «священники в простых бурках, или войлочных плащах, приближаются, окруженные толпой народа, хранящего глубокое молчание, к кресту, который стоит в лесу, придавая ему священное значение, здесь они возносят Творцу моление»...80

М. Селезнев приводит относящийся к 40-м годам XIX века интересный рассказ одного армяно-григорианского священника Иоанна о пережитках христианства среди черкесов. Они часто приносили богоугодные жертвы под сенью священных деревьев, привязывая к их сучьям кресты. Какой-либо из стариков облачался в белую войлочную мантию и, взяв в руки чашу, наполненную вином или бузой, обращался лицом к востоку с чтением импровизированной молитвы о мире, благополучии и изобилии плодов земных. Во время молитвы черкесы зажигали свечи, курили ладан и клали земные поклоны, соблюдая воспринятые с христианством обряды.

«Черкесы,—говорит Селезнев,—праздновали Рождество Христово, Сретение Господне, в начале года постились целую неделю, питаясь одними бобами, праздновали также масленицу, соблюдали 48 дней Великого Поста... В продолжение Поста собирали яйца, не употребляя их даже по надобности, разбить яйцо считали преступлением. Накануне Пасхи красили яйца, сперва разговлялись ими, потом уже другими яствами. Говорят, что даже и теперь (т. е. в середине прошлого века.—М. Г.) во многих местах, в горах соблюдают эти обряды»81.

Горцы праздновали также день Воскресения мертвых и день Вознесения Господня. О прошлой их христианской религии свидетельствовали и названия некоторых дней недели: воскресенье именовалось Днем Божиим, среда—Малым постом, пятница—Большим постом. Особенно стойко придерживались христианства натухайцы, враждуя с принявшими ислам шапсугами. Предание повествует, что в конце XVIII века шапсуги, напав на натухайцев, сожгли их кресты. В ответ последние разрушили их мечети. Обе стороны неоднократно обращались с жалобами к турецкому паше в Анапе: одни требовали удовлетворения за истребление крестов, другие за уничтожение мечетей. Натухайцы непреклонно отклоняли призывы пашей о принятии магометанской веры, заявляя, что поклонение распятию старее ислама, что все горцы исповедуют христианство и что шапсуги, отказавшись от закона предков, первыми подали повод к вражде. Только в начале прошлого века турецкому Гасан-паше удалось посулами и угрозами склонить всех черкесов к переходу в ислам, хотя они и сохраняли еще долго после того пережитки христианского учения. «Турецкие муллы,— говорит П. Короленко,— читали черкесам коран на арабском языке, который не только черкесы, но и самые муллы едва ли понимали. Догматы новой веры черкесы усваивали очень поверхностно — настолько, насколько это требовалось наружной обрядностью при совершении намазов»82.

Впрочем, у черкесов ни одно религиозное учение не прививалось настолько прочно, чтобы окончательно вытеснить все прежние верования. Их религия отличалась всегда поразительной смесью ислама с христианством и язычеством, что надо отнести за счет отсутствия своей письменности. Ее зачатки на греческой и славянской основе появились лишь в XVI в. (надпись с кабардинскими словами на этокской статуе).

С течением времени употреблявшийся прежде в религиозных церемониях черкесов крест приобрел форму двузубых и трезубых вил. Во время пиршеств черкесы в священных рощах продолжали совершать возлияния в честь старых языческих божеств. Практиковались также жертвоприношения, при которых кололи домашних животных. Убитый молнией считался счастливцем, отмеченным божеством. Еще в XVIII—XIX вв. у черкесов существовал пантеон языческих богов, наряду с почитанием Ауса Гирге (Иисуса Греческого) и покровительницы пчел Мериам, называвшейся также Матерью Божией. «Различные суеверия, пережитки язычества,— замечает Е. Алексеева,—были сильны и при распространении христианской веры и после введения магометанства. Многие из них дожили до XIX века»83.

Французский путешественник Тетбу де Мариньи, посетивший Черкесию в 1818 г., отзывается о черкесах как об одичалых христианах. Знаток черкесов англичанин Белль в 1838 г. писал, что на Черноморском побережье столько же приверженцев языческо-христианской религии, сколько и мусульман. Среди ингушей также довольно долго удерживались синкретические смешанные религиозные понятия. Кистинское племя ингушей несколько раз принимало христианство, оставаясь, однако, в душе язычниками, ходя на поклонение своему кумиру Гальерду и принося ему жертвы. «Ингуши, кистины и галганы,—говорит М. Селезнев,—для празднования Нового года собираются в горы и там приносят жертвы Гальерду, который не имеет никакого олицетворения, считается духом, но в честь его посвящены церкви и часовни, оставшиеся от христианства... Мулла,— замечает Селезнев,— свободно кричит при колокольном звоне, кистинский кумир Гальерд покойно стоит в старой, оставленной церкви царицы Тамары»84.

В то же время ингуши вплоть до конца XIX в. почитали христианский храм Тхаба-Ерды в Ассинском ущелье.

Все без исключения горцы — почитатели христианских святых. «Михаил Архангел почитаем даже верными идолопоклонниками-галгаями. Пророк Илья в уважении у всех: он считается покровителем скотоводства и земледелия, везде ему воздают особые почести, празднуют день его и приносят жертвы. В честь св. Матфея у кистинов называется гора его именем. Св. Георгий Победоносец почитается покровителем путешествующих по всем дорогам; ему молятся и приносят жертвы, особенно отправляясь на войну, в набег или в дорогу»85.

Особенно причудливо переплетались пережитки христианских верований с языческими представлениями у осетин, которые к XVIII веку в значительной части утратили прежнюю духовную связь с христианством. «Религия осетин одинакова для всех племен,— писал путешествовавший в начале прошлого века ученый Ю. Клапрот,— и представляет из себя смешение христианства и старых суеверий... Еще теперь осетины соблюдают великий пост греческой церкви, имеющий место перед Пасхой и длящийся 6 недель; в это время они воздерживаются не только от мяса, но и от молока и масла и едят исключительно хлеб, бобы и горох, сваренные с солью, и лук. Некоторые соблюдают также Петровский пост. После великого поста они собираются на торжественное собрание около старых церквей и часовен, где старейшины произносят молитвы; после этого они съедают все вместе в первый раз мясо... Кроме великого поста, они приносят жертвоприношения также на масленице, состоящие из барана и масла. В день св. Михаила они убивают быков и баранов и варят пиво. На Рождество они закалывают и приносят в жертву коз, а в день Нового года — свиней»86.