«...Иисус Наставник, помилуй нас!»
И не жалея шлет туда, сюда.
Старик же видит в них друзей надежных
И бережет их как зеницу ока.54
_____________________________________________________
Стремление к богатству — болезнь, изначально не свойственная природе человека, тем не менее корни ее можно искать в инстинкте самосохранения. Так, животные (хомяки, белки) иногда запасают пишу впрок. То же необходимо делать человеку, если он сам себе взращивает пишу. То есть в деревнях, к примеру, необходимо как можно больше собрать летом, чтобы еды хватило на зиму.
Но сребролюбие невозможно объяснить только инстинктом самосохранения, ибо стремление человека к богатству переходит все разумные пределы. Корень нашего сребролюбия кроется в том, что деньгами мы пытаемся заменить надежду на Бога, уверенность в Его заботе о нас. Отказавшись от веры в Бога, мы утратили не только смысл жизни и смерти. Мы потеряли знание о том, что мы не одиноки и что мы кому-то нужны. Из детей Небесного Отца мы превратились в бездомных сирот, которые вынуждены идти на все, чтобы выжить. Свой страх перед жизнью, свою неуверенность в будущем, свои комплексы и нереализованные мечты мы компенсируем деньгами. Кроме того, этот грех связан и с гордыней, когда, идя по жизни, человек надеется исключительно на свои автономные силы. Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живого, дающего нам все обильно для наслаждения, — предостерегает апостол Павел (1 Тим. 6; 17). «Сребролюбие внушает [мысль] о долгой старости, немощи рук, неспособных уже трудиться, будущем голоде и болезнях, скорбных тяготах бедности и о том, сколь постыдно принимать от других [все] необходимое», — говорил авва Евагрий.
В раннехристианской аскетической письменности этому пороку уделялось большое значение. Порок корыстолюбия включал в себя довольно широкий спектр значений: «жадность», «лихоимство», «любостяжание», «ненасыти-мость», берущих свои истоки в учении Нового Завета. По наблюдениям аввы Евагрия, впадая в какой-либо порок, особенно плотского характера, человек постепенно свыкается с ним; приобретенная страсть при отсутствии сопротивления начинает разрастаться, набирая все большую силу вплоть до разрушения личности: «Как неудержимо течение реки, так ненасытна алчность неправедного мужа».
Принципиальная ненасытимость плотских желаний обременяет душу излишними попечениями, направленными на удовлетворение страстей. В результате Царство Небесное, как цель жизни человека, подменяется многими малыми преходящими задачами, целью решения которых становится удовлетворение множества постоянно сменяющих друг друга желаний и потребностей. «Алчущий материальных благ поглощается многими заботами, а держащийся за них впадает в горькие скорби»55. Так же обременительна для души человека и привязанность к материальным благам и гарантированному достатку (ср. Мф. 19; 21—22). Сами деньги нравственно нейтральны, греховны привязанность к ним и стремление к избыточеству. Сребролюбцем- является не тот, кто имеет деньги, но тот, кто добивается их.
Татарский окончательно понял, что в душу заползла депрессия. Ее можно было убрать двумя методами — выпить граммов сто водки или срочно что-нибудь купить, потратив долларов пятьдесят (некоторое время назад Татарский с удивлением понял, что эти два действия вызывают сходное состояние легкой эйфории, длящейся час-полтора)56.
Описанный выше феномен детально был исследован знаменитым американским психологом Эрихом Фроммом и описан в книге «Иметь или быть», а великий русский писатель и поэт А.К. Толстой выразился по этому поводу еще прозрачнее: