Они звона не терпят гуслярного, Подавай им товара базарного! Все, чего им не взвесить, не смеряти, Все, кричат они, надо похерити! Только то, говорят, и действительно, Что для нашего тела чувствительно; И приемы у них дубоватые, И ученье-то у них грязноватое!

При этом надо разделять тех людей, для которых богатство является самоцелью, и тех, для кого оно — лишь средство приобретения чего-то другого, например власти или славы.

Таким образом, у сребролюбия две стороны: на­копительство и мотовство. Самый

____________________________________

распространенный вариант — когда оба мотива тесно связаны, то есть человек жаж­дет и власти, и богатства одновременно. «Я люб­лю не деньги, а то, что за них можно купить», — говаривал Остап Бендер.

Кстати, наш век демократии крепко-накреп­ко связал сребролюбие с тщеславием, объявив устами Америки: «Раз ты такой умный, то почему ты такой бедный?» Мы полагаем ничтожеством того, кто не может заработать деньги, мы с пре­зрением и тайной гордостью усмехаемся над теми, кто одет беднее, у кого модель мобильника уста­рела, кто ездит на «Жигулях», у кого... Да мало ли что утверждает нас в роли любимцев фортуны!

«В торговле есть своя метафизика. Нет, ка­жется, большего удовольствия человеку, как про­давать, покупать. Ему кажется, что он расширя­ет, увеличивает себя в этих куплях и продажах. Кажется ему, что, покупая, он нечто прибавляет к себе и приобретает власть над новой частью мира, столь непокорного ему. Такова «метафизи­ка» покупки. А при продаже человеку кажется, что он меняет для себя ценное на более ценное, то есть осуществляет (в наиболее легком плане, материальном) духовную цель своего бытия.

Но вся торговля земли есть только образ жизни духовной. Проходящие ценности мира даны для «покупки» жизни вечной — умножения не­бесной любви» (архиеп. Иоанн Сан-Францис-ский (Шаховской).

В наше время человек, сумевший собствен­ными силами нажить состояние, вызывает ува­жение у окружающих. В стремлении сохранить и приумножить свои богатства человек постепен­но забывает все нравственные законы, доходя (в наше время это случается, к сожалению, не так уж редко) даже до убийства.

Сребролюбие бывает трех видов: а) Стремление наживать богатство, или любостяжание — оно начинается обыч­но с малого: с желания заработать себе на про­питание. Но чем больше ты потворствуешь страс­ти, тем больше она разжигается. Заработав на хлеб, человек уже желает намазать на него мас­ло, потом положить колбасу, нарезанную сереб­ряным ножом, и съесть этот бутерброд, разва­лившись в шикарном кресле перед цветным те­левизором, на своей трехэтажной вилле на Ка­нарских островах. Денег много не бывает. Стрем­ление к деньгам есть стремление к магическому, внешнему овладению вещами и людьми... «Все куплю», — сказало злато»...

«Мечта алхимиков о превращении всякой материи в злато осуществляется и осуществля­лась уже в их дни, хотя они этого не понимали. Есть что-то алхимическое во всякой продаже и всякой покупке. Легкий и быстрый создатель всего внешнего и медиатор — деньги; это легкий превратитель «всего» — во «все», быстрый, почти сказочный осуществитель человеческой воли... Вот отчего кланяются мамоне богатства. Надежда на мамону, а не на Бога есть как бы «нормальная атмосфера» этого мира, личных, общественных и государственных расчетов. Уди­вительно ли, что сгорают эти расчеты (архиеп. Иоанн Сан-Францисский (Шаховской).