Минимальный курс - десять сеансов - это шесть тысяч рублей. Правда, лучше пройти два. Начинается все с химических препаратов, потому что многие игроки прихо­дят морально истощенные. Кстати, хорошие антидепрессан­ты немного помогают сдержать влечение, но не гасят его совсем. Затем психиатр уже ведет с клиентом индивидуаль­ные беседы, выясняя подробности его предыдущей, доигровой жизни, нащупывает основные ценности... Когнитивно-поведенческая терапия: сначала меняют поведение, потом - мышление.

–А хирургическое вмешательство?

–Американцы делают трепанацию. Это называется капсулотомия и цингулотомия. Вырезают какой-то там участок мозга, который отвечает за патологическую зависи­мость. Но у нас до этого еще не додумались.

–Сколько игроков здесь уже побывало?

–За семь лет через этот кабинет прошло около двухсот человек. В основном мужчины, женщин было человек десять. Возраст - от 16 до 57.

ЗАВИСИМОСТЬ - ЭТО НАВСЕГДА

–Игровые автоматы появились у нас всего лет двенад­цать назад. Кем эти игроки были раньше? Картежниками?

Первые лудоманы попробовали автоматы раньше чем 12 лет назад. Если они бывали за границей. Вообще первые патологические игроки - это моряки загранплава­ний. Что же касается других, то у них просто иначе проявля­лась зависимость. Это вообще состояние перманентное. У нас был пациент, который сначала пил, потом был нар­команом, потом его каким-то чудом вытащили, но образовавшийся вакуум заполнить не успели. И он тут же стал играть. Зависимость никуда не пропала. Поэтому самое главное в лечении - это тут же найти человеку занятия, увлечения, безобидные соблазны.

–А кто они все-таки - ваши пациенты?

–Это успешные люди, которые не так давно крепко стояли на ногах. В свое время все они быстро сделали карь­еру. Коэффициент интеллекта почти у всех не ниже 120. Очень жаль, но к нам они приходят, когда их уже совсем прижало. Некоторые наши пациенты пережили неудачные самоубийства: один вскрыл вены, второй наглотался табле­ток. И это, поверьте, были не демонстративные попытки уйти из жизни в надежде, что спасут и простят, а настоящие суициды, которые просто чудом не увенчались успехом. Были наверняка люди, которым удалось уйти из жизни, но к нам они не попадают, и мы о них не знаем. Некоторым везет больше - их приводят родственники, как правило, еще на ранних стадиях.

–Когда игрок вылечится - это значит, что он боль­ше не будет заходить в это заведение, или значит, что он будет играть, но аккуратно?

Конечно, не будет ходить, не должен ходить! Это же сродни наркомании! Вы можете представить заядлого кури­льщика, который вместо привычных полутора пачек "приучится" выкуривать одну сигарету в день? Это невоз­можно. Вот и с игрой та же ситуация: спастись от нее мож­но, только если не играть вообще. Такова, впрочем, наша практика: другие специалисты считают иначе. У нас был пациент из Финляндии, которому не смогли помочь на родине. Метод там был простой: идите в павильон, взяв с собой всего два евро, проиграйте их и возвращайтесь умиротворенным. Не помогало...

–Так, может, лучший способ лечения - это изоляция?

–Если только на всю жизнь. Наши будущие пациенты иногда стараются вылечиться самостоятельно и именно путем изоляции. Один как-то вышел на улицу, отобрал у первой попавшейся женщины сумку и тут же сдался мили­ции. Его посадили. Он действительно изолировал себя от автоматов, но только на тот срок, что сидел. Другой заперся в квартире, выбросил кости, карты, ни с кем не общался и стал ждать, пока не пройдет влечение. Кончилось тем, что он сам нарисовал карты и продолжал играть сам с собой.