ВРАЧ ПСИХИАТР-НАРКОЛОГ О ЛЕЧЕНИИ ИГРОМАНИИ

1. Из интервью с кандидатом медицинских наук, ас­систентом кафедры психиатрии Ростовского Государствен­ного Медицинского Университета, доцентом кафедры уголовного права Института управления бизнеса и права В.А. Солдаткиным:

...Э.С.: Материализуюсь в игрока. Я прихожу к док­тору Солдаткину и говорю, что «не могу более, семьи больше нет, работы нет, вынужден с игрой завязы­вать», что мне посоветует специалист, который зани­мается лечением именно лудоманов?

В. Солдаткин: Специалист скажет, что впереди стоит проблема, проблема, которую надо решать, но решать будет не просто. Первый шаг - это признать проблему, что человек с ней не справляется, и попросить помощи.

Сначала предстоит обследоваться. Обследование страда­ющего от игровой зависимости по моей специальности включает всегда 2 метода: клинический и дополнительный.

Клинический метод - это информация, которую мне нужно будет от вас получить. Информация о событиях, которая, может быть на ваш взгляд, не будет иметь прямого отношения. Я буду расспрашивать о детстве, о подростко­вом возрасте, о первых впечатлениях игры, потому что игры азартные наверняка были и в раннем возрасте и подрост­ковом. Клинический метод включает работу с психологом, который будет выявлять ряд бессознательных вещей, кото­рые есть в глубине души. Они могут даже не проникать в сознание, но они есть, их надо будет выявить и установить, чтобы потом точнее действовать.

Дополнительные методы лечения будут включать и снимки мозга, потому что нам надо увидеть каждую клетку. У ряда пациентов, которые уже наблюдались у нас, причина возникновения зависимости от игры состояла в том, что имелась органическая особенность. Не опухоль мозга, но имелась некая особенность в глубине мозга, которая подтал­кивала к высокому азарту и игре. Это и кровоснабжение, и имуннология мозга.

И вот только тогда, когда мы представим вас не только как феномен, то, что я сейчас вижу, а максимально глубоко, тогда мы будем разрабатывать концепцию тера­певтической помощи. В любом случае, она будет включать и биологическую помощь, и психотерапию. Биологическая помощь будет включать в себя и капельницу, и приём определённых лекарств. Но важнейшую роль будет играть психотерапия. И мы будем работать и с вами как с клиен­том. Вы уже упомянули фразу, что семья распалась. Вот сначала будем уточнять, на сколько важно для вас восста­новление этой семьи. И если это так, то психотерапевт снача­ла будет работать один на один с вашей половинкой. А потом, возможно, это будет семейная психотерапия, где вместе будут решаться проблемы.

Э.С.: Как показывает практика, инициатором похо­да к доктору выступает сам человек, лудоман или кто- то из его окружения, семьи?

В. Солдаткин: Чаще приходят самостоятельно, но, наверное, здесь статистика объясняется таким образом: если это не совсем осознанное желание и больше идёт дав­ление со стороны близких людей, то такой человек обычно не доходит до консультации, любыми способами увиливая от неё, или же это ограничивается контактом, когда врач рассказывает и всё этим ограничивается. Реальное, настоя­щее движение с успехом возможно только тогда, когда Желание идёт из души самого человека.

Есть всегда увлечение чем-то, и есть зависимость от конкретного вида деятельности. Прямая аналогия: почти все люди эпизодически употребляют алкоголь - почти 80%, 5-10% абстинентов не употребляют вовсе, и 5-10% приобретают зависимость от алкоголя. Подобное же распре­деление есть и в отношении игры. Человек довольно долго может играть, получать удовольствие и не быть охваченным азартом. Лишь когда происходит биологическая перестрой­ка клеток его мозга, тогда формируется зависимость.

2. Из интервью с кандидатом медицинских наук, асси­стентом кафедры психиатрии Ростовского Государственно­го Медицинского Университета, доцентом кафедры уголов­ного права Института управления бизнеса и права В.А. Солдаткиным:

...Георгий Серпионов: Вы говорите - проблема новая, а ведь ещё в русской литературе XIX века описаны патологические игроки!

В. Солдаткин: Совершенно верно. Эта проблема суще­ствовала всегда, но каждая проблема имеет разную социаль­ную значимость. Единичные случаи патологических игро­ков регистрировались и в Советском Союзе, и в молодой России, они регистрировались и пять лет назад, но тот вал, тот пик, та эпидемия, которую мы наблюдаем последние годы, приобретает масштаб социально значимого явления. Мы можем четко ориентироваться на западный опыт в том плане, что нас ждет. В России регистрация патологичес­ких игроков, которая позволила бы чётко проанализиро­вать масштабы этого бедствия, почти не ведется. А на Западе их число довольно чётко известно. Например, в США 1% населения страдает патологической зависимос­тью от различных вариантов азартных игр. В Германии зарегистрировано около 100 тысяч патологических игроков. Считается, что 10% людей, которые часто посе­щают казино, страдают этой болезнью, т.е. они не просто посещают казино с целью провести время, досуг и полу­чить удовольствие; болезнь ими движет в этом посещении. Когда наш уровень доступности игровых автоматов и кази­но приблизился и даже превзошел западные страны, возни­кает опасение того, что у нас количество этих заболевших людей будет даже выше, чем в развитых странах. А по плотности мы уже достигаем. Москва и Петербург по плот­ности игровых автоматов и казино превысили плотность в Лас-Вегасе, в городах США, которые специально отведены под индустрию досуга.