B.C.: Как правило, внушаемые люди обладают слабым типом нервной системы. Слабый - означает чувствитель­ный, ранимый, впечатлительный, подверженный большей внушаемости. Для таких людей вероятность, что они начнут играть - меньше. Внушаемость - это фактор, в какой-то мере даже более сдерживающий, нежели подтал­кивающий к игре.

Г.С.: У наркомана есть видимый предел его болезни: смерть от передозировки или тюрьма. Что грозит больным игроманией?

B.C.: В отношении второго финала игроман ничем не отличается. Судебные психиатры всегда четко выделяют два аспекта проблемы, это криминогенность, т.е. опас­ность совершения преступления, и виктимность (от англ. victim), т.е. склонность стать жертвой. Некоторые расстройства предполагают то, что человек имеет склон­ность стать жертвой.

Преступления совершаются достаточно часто, это пре­ступления как против собственности, так и против лично­сти. Кражи и грабежи на далеко зашедших этапах болезни - это очень частое явление, совершаются именно с целью добыть деньги на продолжение игры. Кстати, проблема лудомании, игромании, стала для общества значимой в 1963-ем году. Очень известное было дело. Эрик Вилс пред­стал перед судом в Англии за многочисленные преступления с целью добыть денег на продолжение игры в казино. Тогда впервые прозвучало, что игра в казино может так изменить личность, что человек будет совершать антисо­циальные поступки. Слава Богу, что реже встречаются преступления против личности, но не так давно мы были в судебно- психиатрической экспертной бригаде. Женщина, страдающая зависимостью, совершила убийство в игровом зале. Она убила содержательницу игрового зала, когда та неожиданно для неё не выделила ей денег для продолжения игры. Во многих игровых залах практикуется давать деньги в долг, это дополнительный доход, потому что деньги даются под проценты. А тут или плохое настроение было у содержательницы, или правда не было денег, но в пылу ссоры и в мощнейшем желании продолжать игру она убила. Она - мать двоих детей, та женщина, содержатель игорного зала - тоже мать ребенка, обе они - до сорока лет, социально-ценный возраст. Преступление очень яркое, и такие преступления уже совершаются. При росте числа лиц, страдающих этой зависимостью, подобных преступ­лений тоже будет больше.

Другой аспект - это болезнь. Болезнь такая же биоло­гическая, как, например, воспаление легких, воспаление почек, она ничем не отличается, развивается по своим биологическим законам.

Г.С.: То есть игромания может привести к другим, более серьёзным заболеваниям?

В.С: Вы уловили мою мысль. Да, она приводит к изме­нению личности. Черты этих изменений описаны моим учителем Александром Олимпиевичем Бухановским доста­точно чётко. Это оскудение личности, потеря возможности сочувствовать, сопереживать, вчувствоваться в другого человека, это резкое ухудшение коммуникации, человек теряет возможность устанавливать и поддерживать кон­такт, очень мощно угасает сексуальность, резко снижается либидо. Почти у всех мужчин, с которыми мы работаем, у которых далеко зашедшая зависимость, происходит резкое снижение либидо и ухудшается эрекция.

Г.С.: Каковы же методы лечения?

B.C.: Если это проблема комплексная, а это комплек­сная проблема — и биологическая, и психологическая, то и методы врачебной помощи, которые должны быть резуль­тативными, должны иметь двоякое воздействие. Мы должны действовать на биологию.Поэтому первая задача терапии лекарствами - бережно, осторожно, не навредив, подействовать на этот генератор так, чтобы его активность уменьшить. Как только его активность уменьшается, резко уменьшается влечение к игре. Человек попадает в ситуацию, когда мы забираем у него любимую игрушку, а вакуум, который его привел к этой игрушке, остаётся. Поэтому без психотерапии даль­нейшего движения быть не может. Психотерапия нужна достаточно длительная, она должна помочь найти человеку те ориентиры, которые он выберет в своей жизни вместо игры. Что он найдет для себя, что позволит заполнить этот вакуум, как он найдет возможность себя реализовать. Психотерапия, хочу специально сказать, всегда должна быть семейной. Заниматься терапией с отдельным игроком практически не имеет смысла. Дело в том, что семья при всех благих желаниях и намерениях почти всегда совер­шает некие психологические ошибки, которые подталки­вают человека к игре. Это хорошо показано на модели алко­голизма. Жена, которая ведёт себя неверно в отношении мужа-алкоголика, косвенно провоцирует его продолжать употреблять алкоголь. Поэтому психотерапия всегда рабо­тает со всей семьёй в поисках той модели, которая позволит вывести человека из этой зависимости. Вот такая биологи­ческая и психологическая терапия даёт надежды. Даже не гарантии, они далеки от 100%, но даёт надежды.

Г.С.: Это методы лечения конкретного человека, а что делать в глобальном масштабе, в масштабе страны?

B.C.: Не так давно я узнал, что в Ростове даже некото­рые дошкольные учреждения располагают рядом с собой (а школьные - так очень часто!), для меня это было большой неожиданностью, сдают свои помещения, позволяя поста­вить там игровые автоматы. Назвать это просто халатнос­тью я как врач не могу. На мой взгляд, это грубейшая ошибка. В большинстве цивилизованных стран есть чёткие лимиты, которые определяют расстояние до мест общест­венных и тем более - до мест образования. Статистика говорит, что чуть меньше половины всех игроков - это подростки. Не так давно я смотрел мальчика, которому восемь лет, и который три года страдает игрой. Он давно ворует, давно попрошайничает, убегает из дома, таким образом "заработанные" деньги он тратит на игру. В восемь лет! У детей и подростков риск заболеть этой зависимос­тью выше, учитывая незрелость нервной системы, она еще формируется, нет стереотипов, не привились ещё те ценно­сти, которые человек нарабатывает в процессе жизни. Это мощное манипулирование сознанием в виде игровых авто­матов, их доступности, рекламы и пропаганды приведёт к тому, что мы получим лавину заболевших, причем забо­левших в молодом возрасте, когда личность сформиро­ваться не успевает, а будет формироваться по очень узко­му оставленному пути, шаблону, проложенному игровым автоматом.

Г.С.: Что же нужно делать? Ограничить доступ детей к автоматам и отнести их на приличное рас­стояние от учебных заведений.

B.C.: Это важные шаги. Также, на мой взгляд, важ­нейшей является разъяснительная работа. Надо говорить о том, что это небезвредно, что это может привести к зави­симости. Надо смело говорить о том, что эта зависимость мало чем уступает химической. Т.е. алкоголизму и нарко­мании. В Москве, насколько мне известно, очень чётко проводится контроль заведений территорий вокруг учебных заведений. Лицензия выдается не только компании, кото­рая решила войти в игорный бизнес, но и под конкретное место. Рассчитывается, где это место расположено, какой возможен приток, какой возможен контроль. Мне кажется, это разумно. Ростову тоже стоит об этом подумать, исходя из следующих соображений. 60% игровых залов, устройств, автоматов в России сосредоточены в Москве и в Питере, 40% распределены по всей России, но распределены не­равномерно. Первая тройка: Ставрополь, Краснодар, Ростов - Южный Федеральный Округ. То есть для Ростова эта проблема весьма значима, весьма актуальна.

Г. С.: Что делать матери, сын которой уже забо­лел, но нет возможности отвести к специалисту ?