Может быть, г-ну Осипову мое письмо пока­жется резким, но разве это может сравниться с возмутительным обвинением меня в людоедстве, которое г-н Осипов предъявил не персонально мне, а вообще тем, кто верит в истинное пресуществление Святых Даров и причащается с этой верой?V. Субстанция познается через ее атрибуты, хотя не исчерпывается ими. Устойчивые свойства, характеризую­щие природу предмета, называются субстанциальными, а случайные или временные, присутст­вие или отсутствие которых не вызывает измене­ния самой природы, - акцидентальными. Определение, которое дает г-н Осипов субстанции и акциденции, относится к ноумену и феномену. Если это не простая ошибка, то возникает предложение, что г-н Осипов умышленно искажает философскую терминологию, берущую начало в древней античности, для дальнейшей аргумента­ции своей концепции.

Господин Осипов, цитируя святителя Афанасия Ве­ликого: «...Дух Святой отличен от единства тварного бытия», понимает единство как единосущность всего сотворенного, того, что находится во времени и пространстве, того, что подчинено оп­ределенным, всеобщим для материального мира космическим законам. Дух Святой как Божест­венная Ипостась внепространственен, вневременен, Он - Творец вечности и времени, Который пребывает Весь во всем и Весь выше всего; Он в существе Своем надмирен, а в божественных свой­ствах и действиях пребывает в мире. Это можно также сказать о всех Лицах Святой Троицы. Гос­подин Осипов делает логически неправильный вывод, а именно, единство бытия, т.е. обуслов­ленность законами созданного Богом мира, он рассматривает как единство сущностей, т.е. для него все мироздание - это единая субстанция.

Святые Отцы даже в человеке различали две субстанции: духовную и материальную в одном лице, которое называли человеческой плотью. Напротив, в мире мы видим разнообразие суб­станций, которые представляют собой иерархию сотворенных существ. Оказывается, искажение термина «субстанция» г-ну Осипову все-таки пона­добилось. Здесь г-н Осипов спутал понятие при­роды со строительным материалом природы, т.е. с таблицей элементов Менделеева, но сами по се­бе элементы еще не субстанция и еще не природа.

Упрекая католицизм в материализации поня­тия о таинствах, сам г-н Осипов в этом вопросе опускается до атомистического понятия субстан­ции. Это чем-то напоминает учение о всеединстве Владимира Соловьева, с той только разницей, что софиологи говорили о тварно - божественной при­роде софии, как основе сотворенного мира, а г-н Осипов переходит на атомизм. Между тем, суб­станция самого г-на Осипова — это вовсе не суб­станция электрона или аэробной бактерии (про­тив чего, я думаю, не будет возражать он сам). С другой стороны, учение о единосущности мира похоже на концепции вульгарного материализма, для которого все существующее - это динамич­ные комбинации материи. Я покорнейше прошу г-на Осипова внимательно прочитать «Философские главы» Иоанна Дамаскина, прежде чем вы­ступать перед аудиторией с богословскими сенса­циями.

Затем г-н Осипов интригующе заявляет, что он сообщит «более сильные вещи, написанные свт. Афанасием Великим»: «...Тело Христа, посколько имело Оно общую со всеми телами сущ­ность и было Телом человеческим, хотя по необы­чайному чуду образовалось из единой Девы, однако же, будучи смертным, по закону подобных тел подверглось смерти».

То и другое - общеизвестные истины: Хрис­тос воспринял всего человека, кроме греха. И в данном случае под человеческой природой Христа подразумевается человеческая душа и тело. Это - основа сотериологии, а не новость. Что ка­сается смертности Тела Христа, то вопрос об этом вызвал полемику в VI столетии. Христос добро­вольно подчинил Свою Плоть смерти, т.е. зако­нам человеческого естества, иначе Он не мог бы умереть как человек. Не понятно, что в этом уди­вило г-на Осипова и какой аргумент извлек из этого он для своей концепции.

Ошибочная интерпретация первого тезиса святого Афанасия и путаница в определении субстан­ции и акцинденции приводит г-на Осипова к мыс­ли о том, что если бы хлеб и вино во время Ев­харистии превращались бы в Тело Христово, то нам это ровно ничего не дало бы, так как Тело Христа «...ничем не отличалось от наших тел и ничем не отличается от сущности всего созданно­го тварного мира». Неужели г-н Осипов не пони­мает или не знает святоотеческого учения о том, что в Святых Тайнах пребывает весь Христос Своим Телом, Душой и Божеством? Я замечу: в православной литургике как раз акцентируется то, что Тело Христа живое, а не мертвое тело.

Господин Осипов считает, что пресуществле­ние Святых Даров в Тело и Кровь Христа означа­ет пресуществление в анатомический состав Тела Христа, единосущный (и то в умозрительной аб­стракции) любому человеческому телу; поэтому мы ничего не получили бы, прибавив к нашему те­лу еще такое же тело (элементы тела, ставшие пи­щей). Разумеется, г-н Осипов негодует на такую карикатуру Евхаристии, созданную им самим.

Господин Осипов пишет: «Если пытаться оп­ределить католическую точку зрения (на Таинст­во Евхаристии), то ее можно было бы назвать монофизитско-докетической».

Что касается монофизитства, оно здесь совсем не при чем, так как говорит о единой природе Богочеловека и к данно­му вопросу никакого отношения не имеет. Что же касается докетов, то они учили о призрачном явлении Христа; не об обмане наших чувств, а о замене воплощения мистификацией. Характер­но, что некоторые секты учат о будущем прише­ствии Христа в эфирном теле. Если, по мнению г-на Осипова, вера в пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христа это вера не в вели­кое Таинство, а обман зрения, когда не видят то, что есть на самом деле, то это скорее похоже на антидокетизм.

Но к чему приводит концепция г-на Осипо­ва? К тому, что евхаристический хлеб был вос­принят неслитно, неразлучно, неизменно в Боже­ственную благодать; Сын Божий восприял чело­веческую природу в Свою Ипостась и стал Бого­человеком. Если так же, как утверждает г-н Осипов, Он воспримет евхаристический хлеб («по-халкидонски») в Свою Ипостась, то станет Бого-человеко-злаком. Вот до какого абсурда доводят людей богословские эксперименты. Мало того, что г-н Осипов, смело зайдя в зазеркалье фило­софии, не мог отличить субстанцию от ноумена и акциденцию от феномена, он еще предложил сво­им читателям и слушателям учение о трехприродной Ипостаси Христа: божественной приро­ды, человеческой природы и растительной при­роды...

Монофизиты отвергли постановление Халкидонского собора. Господин Осипов решил исполь­зовать халкидонское определение для опроверже­ния Таинства Евхаристии. Господь говорит: Сие есть Тело Мое (Мф. 26, 26), взяв в Свои руки хлеб. Слово Истины не может стать относительным, метафорическим, речевым средством. Хрис­тос не сказал: «Этот хлеб соединен со Мной» (не­которые протестантские деноминации верят, что евхаристический хлеб соединен с Христом по­средством благодати — энергии Христа, прони­зывающей этот хлеб); Христос не сказал, что Он берет хлеб и вино, налитое в Чашу, в Свою Бо­жественную Ипостась, Он сказал прямо в самом полном и совершенном смысле: «Это Тело и это Кровь Моя».

Эти слова вместе с призыванием Духа Святого явились кульминацией Евхаристии, вечной бо­жественной печатью, которой Церковь освящает и запечатлевает евхаристические дары. Священник перед причащением народа, держа евхаристичес­кую Чашу в руке, произносит молитву: «...еще ве­рую яко сие есть самое пречистое Тело Твое и сия есть самая честная Кровь Твоя». Только человек, разделяющий эту веру, может приступить к При­частию, воспринять Христа, получить освящение благодатью. В противном случае он причастится в суд и в осуждение.

По мнению г-на Осипова, священник должен сказать: «Сие есть хлеб и вино, только соединен­ные с Христом, а не истинные Тело и Кровь Спасителя». Кальвин считал Причащение воспомина­нием о Тайной Вечери; Лютер ставил Причащение в зависимость от личной веры причащающего, отрицая объективную реальность Таинства. Госпо­дин Осипов создал собственную теорию о том, что преложение евхаристических даров в Тело и Кровь Христа не происходит, но они неразлучно, нераздельно, неслиянно, неизменно и навечно со­единяются со Второй Божественной Ипостасью, следовательно Божественная Ипостась становит­ся трехприродной.