Тринадцать монахов должны были противостоять Ирану и Турану, от натиска которых нередко приходили в смятение и обращались вспять прославленные легионы римлян. Дева Мария явилась преподобному Иоанну во сне и велела ему идти в Грузию. Он тотчас стал собираться в путь – как Авраам, услышавший голос Божий, повелевающий ему оставить Халдею и идти вместе с семейством своим на север, в далекую страну. Самым трудным для Преподобного было избрать из числа учеников, которых он любил больше, чем отец своих детей, двенадцать спутников. Он решил поступить, как Апостолы, бросавшие жребий в Сионской горнице: он написал на пергаментах имена учеников, положил на жертвенник, совершил литургию, а затем вынул 12 имен. Велико было горе тех учеников, которые должны были расстаться со своим учителем, но их утешала вера, что такова воля Божия и что Дева Мария будет невидимо пребывать с ними, как мать со своими детьми. Все монахи вышли провожать любимого наставника со священными хоругвями и иконами, как во время крестного хода. Они знали, что расстаются телесно, но духовно остаются вместе.

Преподобный Иоанн с 12-тью учениками пришел к своему духовному брату – преподобному Симеону Дивногорцу-Столпнику, которого называли «Солнцем Востока». Преподобный Симеон с высоты столпа, как с царского трона, благословил их идти в Грузию и обещал постоянно молиться за каждого из них. Преподобный Иоанн и его ученики не взяли с собой в путь ничего, как Апостолы, посланные Христом. Каждый из них имел только крест и посох, а один – преподобный Антоний – нес на груди Нерукотворенный образ Спасителя. Но с ними было сокровище большее, чем богатства всех земных царств – духовный свет, который они несли из Антиохийской пустыни на свою новую родину. Этот свет воплотился в монастырях и обителях Картли и Кахетии; этот свет стал алмазным столпом для Грузинской Церкви. Они несли с собой мистический опыт и устав сирийского монашества, у истоков которого стоял тайновидец и девственник Иоанн Богослов.

Мцхетский католикос Евлавий услышал во сне повеление выйти вместе с духовенством из ворот Мцхета, чтобы встретить на дороге Божиих людей. Облачившись в священные одежды, он вместе с диаконами, державшими зажженные свечи и кадила, и священниками в белоснежных одеяниях вышел из столицы. Дорога была пуста. Католикос пристально смотрел вдаль; и вот он увидел, как из-за поворота показались путники, направляющиеся во Мцхета. Это были монахи в ветхих и запыленных от долгого пути одеждах, изнемогающие от зноя и усталости, но, по обычаю антиохийцев, в клобуках и мантиях. Впереди, как полководец во главе своего войска, шел преподобный Иоанн. Католикос увидел светлое облако, окружающее монахов. Лица их сияли ангельской красотой. «Благословен ваш приход» – сказал Католикос и поклонился им до земли – так в древние времена хозяин дома встречал странников. Монахи в ответ склонились к его ногам, прося благословения. Затем они направились в Светицховели к Хитону Господню, как к источнику воды после долгого пути.

Три года пробыл святой Иоанн с учениками во Мцхета подобно Апостолам, до сошествия Святаго Духа не отходившим от Иерусалима. Монахи молились у Хитона Господня, точно ковали доспехи для будущих духовных битв. Но вот однажды преподобный Иоанн увидел на севере черные тучи, которые как смерч носились над вершиной Зедазени, высившейся над окружающими горами, как крепость над городом. Он понял, что это демоны, как вороны над трупом, кружатся над горой, где погребен Картлос – родоначальник грузин, понял, что пока этот акрополь Грузии не будет вырван, как трофей в духовной битве из власти адских сил, черные крылья сатаны останутся простертыми над страной.

Взяв благословение у Католикоса, преподобный Иоанн с 12-тью учениками взошел на Зедазени – обиталище бесовских полчищ, как входят победители в город, объятый пламенем. Монахи, защищенные благодатию Божией, остались невредимыми и не опаленными адским огнем. Затем, по обычаю антиохийцев, они устроили кельи в вырытых ими в горе пещерах. На месте идольского капища был сооружен храм во имя Иоанна Предтечи – небесного покровителя игумена – как будто вражеское знамя, развивавшееся над Грузией, было сорвано, и на его месте взвилась хоругвь со знамением Креста.

Слово «Зедазени» означает «ввысь и ввысь». Зедазенский монастырь похож на орлиное гнездо, свитое на вершине горы. Как молодые орлы, первыми покинули это гнездо два монаха – Исе и Авив, которые по воле Католикоса и царя были рукоположены в епископы двух древних епархий – Цилканской и Некресской. Исе прославился даром чудес, Авив – борьбой с огнепоклонством, которая окончилась для него мученическим подвигом. Прочих своих учеников преподобный Иоанн после вторичного явления ему Божией Матери разослал во все концы Картли и Кахетии, а сам остался на Зедазени вместе с диаконом Илией.

Как двенадцать пламенно горящих светильников, двенадцать учеников Иоанна озарили Картли и Кахетию неугасимым духовным светом евангельской проповеди – от Триалетских до Кавказских гор.

Грузинская Церковь прославляет преподобного Шио как анахорета и пустынника, духом подобного пророку Илие и преподобному Антонию Великому. Он имел власть над дикими зверями и понимал их язык, как Адам в Эдеме. Его монашеская мантия разверзала волны Арагви как милоть пророка Илии – Иордан. Он основал Шио-Мгвимскую обитель в ущелье гор, как преподобный Савва – Лавру близ Иерусалима, с кельями, высеченными в скале, спускающимися уступами вниз на дно глубокого оврага. Скалы около Мгвимского монастыря испещрены пещерными кельями, словно гора стала ульем пчелиных сот, где монахи собирают мед благодати с цветов молитвы и безмолвия. В конце своей жизни преподобный заточил себя, как судья узника, в каменное подземелье, похожее на глубокий колодец. Во тьме затвора душа его созерцала Божественный Свет. Он встретил смерть в своем каменном гробе как вечную жизнь. Церковь называет его «стеной и защитником Грузинского Царства».

Преподобный Давид Гареджийский поселился на горе, возвышающейся на западе Тбилиси. У него был особый дар молитвы. Казалось, что он приносил покаяние за всех жителей Тбилиси, даже за тех, кто отступал и отвращался от Христа, и своими молитвенными слезами, похожими на мученическую кровь, хотел угасить огни в капищах Зороастра, которые по ночам сверкали, как глаза волчьей стаи, собравшейся у подножия горы.

Шесть дней проводил преподобный Давид в уединенной молитве, а каждый четверг спускался в город, где проповедовал Евангелие. Многие отступники от Христа, сжигаемые огнем своей совести, обращались к покаянию и вновь принимали христианство. Толпы народа окружали Давида во время его проповедей, точно встречали своего царя, возвращающегося из похода с победой. Против Преподобного был составлен заговор: огнепоклонники решили опозорить Давида, чтобы сами христиане изгнали своего проповедника из города, как прокаженного. Падшая девица, подкупленная золотом, оклеветала его перед всем народом, как александрийская блудница, подкупленная арианами – святителя Афанасия Великого. Само слово «диавол» означает «клеветник», поэтому второе имя клеветницы – это диаволица. Как адский дух в человеческом образе, она называла святого – совратителем и девственника – блудником.

Люди заколебались и решили судить своего наставника и духовного отца. Но чудо Божие показало невинность преподобного Давида. Младенец возгласил из чрева матери, обличая ее во лжи. Народ просил у святого прощения и умолял не покидать Тбилиси, но он, огорченный казнью падшей женщины (толпа побила ее камнями), решил навсегда оставить столицу. Благодать Божия призывала его к прежнему подвигу пустынножительства. Люди закрыли ворота города, преградили все пути, чтобы святой Давид не мог уйти от них. Тогда преподобный бросил свою мантию на воды Куры, взошел на нее вместе со своим учеником Лукианом, как на ладью, и они поплыли вниз по течению на восток. Народ, пораженный новым чудом, с плачем бежал за ними по берегу реки. Но Преподобный стоял, погруженный в молитву, не отвечая на крики и не оборачиваясь назад, пока город не скрылся за изгибом реки. В каменистой и дикой пустыне Гареджи, похожей на пустыни Египта, преподобный Давид основал монастырь, ставший впоследствии величественной лаврой, которую народ называл Иверской Фиваидой.

Преподобный Антоний повторил подвиг Симеона Столпника. На площадке высокой каменной башни зимой и летом, под белым саваном снега и под палящими лучами солнца, от которого раскалялись даже камни, он стоял, будто живой столп, высеченный из адаманта. Проповедники обходили города, села, а к подножию башни Преподобного беспрерывно шли толпы народа не только из Грузии, но и из далеких стран, как непрестанно текущие потоки. Его словам внимало больше людей, у его столпа обращалось в христианство больше язычников, чем, если бы он сам прошел с проповедью всю Иверию.

Подвиг столпничества превышает человеческие силы; он возможен лишь при содействии особой благодати Божией, которая изменяет не только душу, но и само тело человека. В глазах людей столпник был подобен Ангелу, сошедшему на землю. Жизнь столпника – это непрестанное чудо, которое воочию видит народ.

Святой Исе, епископ Цилканский, получил в наследство от своего духовного отца, игумена Иоанна, дар непрестанной молитвы и его монашеский посох. Этим посохом, подобным жезлу Моисея, он совершал дивные чудеса: изводил из скалы источники вод, исцелял его прикосновением больных, отгонял демонов от одержимых. Адские силы не могли сопротивляться ему, как Моисею – египетские волхвы Ианний и Иамврий. Однажды после литургии он вместе с народом пришел к берегу реки Ксани и, помолившись, трижды опустил посох своего духовного отца в воды реки, а затем отправился обратно в Цилкани, и струи реки потекли, пошли за его жезлом, как стадо овец за пастырем.