Господь воспринял человечество в полноте, ибо и спасает его в полноте. И только такое восприятие и исповедание нашего естества в полноте дает нам реальную возможность, а не декларированную, победы над грехом и смертью.

Таким образом, пафос послания Льва Великого имел сотериологическую подоплеку. Пишет так: “…И одинаково опасно исповедывать Господа Иисуса Христа только Богом без человечества и только человеком без божества” - это против несториан. Ибо тогда Его подвиг не имеет к нам отношения, мы не сможем идти следом за Ним. Но в воплощении, продолжает Лев, Он истинно един и нет в этом единстве никакого обмана.

У Льва были еще огрехи, как бы связанные с огрехами латинского языка. Например, он употребил слово “персона” – лицо и нигде эта персона не названа ипостасью Слова, поэтому по некоторым свидетельствам, Несторий, не доживший до Халкидонского Собора, но переживший разбойничий собор, так и воспринял – “а я что говорил?”.

Халкидонский Собор был длительный. И там, например, Феодорит Кирский сказал: “…Анафема на еретика еще не говорит о православии отлучающего”.

Халкидонскому оросу присуща явная асимметрия, т.е. лицо – ипостась – одно, а природы две.

Природа божественная имеет конкретное раскрытие в лице Слова, а природа человеческая, ипостаси не имеет, по крайнем мере – эта ипостась выявлена не была и что там вместо ипостаси.

На Соборе и не могло быть полного восстановления церковного общения, т.к. оставались провалы. Но это для православных было то, что еще не раскрыто, еще не познано, еще не принято.

Пафос Собора – его исповедование – Господь Бог Слово стал человеком, но Он не человек, а Бог – это Его лицо – Ипостась Слова. Есть человеческие свойства, а человеческой личности нет.

После раскола на Халкидонском Соборе монофизиты сразу распадаются на толки (так всегда бывает с любой ересью) и, главное, не приемлют ни Халкидонского апофатизма (о способе соединения божества и человечества во Христе) – не слитно, не разлучно, не раздельно, не изменно, ни Халкидонского парадоксального исповедования – вопрос поставлен и оставлен без разрешения.

А дело в том, что в это время Церковное сознание смешивало естество и ипостась.

Естество – природа – физис

Ипостась – юпостасис

Природа – общее, ипостась – конкретика (Максим Исповедник). Максим Исповедник только через 200 лет как бы спросит – как возможно безипостасное существование? И ответит – да никак. Но только Максим Исповедник сформулировал, что существует ипостасность – самостоятельное существование и существует небезипостасность (как в математике – неотрицательная величина).

Впоследствии Леонтий Византийский (VI-й век – Юстиниановы времена) разработал термин воипостасность – то, что имеет свое бытие в другом, на другом, благодаря другому.