Уиклиф был утренней звездой Реформации для Фоукса и его последователей, хотя последователи Уиклифа в течение долгого времени были гонимым меньшинством. Уиклиф породил Гуса, который в свою очередь породил Лютера. Бог дал откровение, по словам Милтона, “согласно своему обычаю, сначала своим англичанам”[1271]. Генрих VIII был первым значительным сувереном, который порвал с Римом по его собственным, не вполне теологическим причинам. Ранние протестантские пропагандисты уподобляли Генриха VIII и Эдуарда VI доброму царю Иосии, разбившему идолов. Когда при Марии последовали гонения, эпохальное сопротивление мучеников, шедшее преимущественно со стороны простого народа, создало незабываемую легенду. За восстановлением протестантизма при Елизавете последовали новые знаки божественного благоволения, как, например, поражение испанской Армады, неожиданно мирное вступление на престол Якова I в 1603 г. и союз протестантских корон, провал Порохового заговора. Ранняя сепаратистская “тайная церковь” Ричарда Фитца в 1567-8 гг. видела в Англии Израиль, к которому благоволил Бог[1272]. Идея, что Англия была одной из избранных наций, легко пришла к англичанам.

При Елизавете Англия была “осажденным островом”, укрепленным в исключительно неблагоприятных условиях перед лицом враждебной Европы и все же умудряющимся распространять благословение протестантизма на Шотландию и поддерживать голландских протестантов-мятежников и французских гугенотов против католических монархов. В начале XVII в. Англия казалась ведущей протестантской нацией, несмотря на неудачу Якова и Карла в поддержке братских церквей на континенте в Тридцатилетней войне и на узурпацию ведущей роли в протестантизме шведским королем Густавом Адольфом. Милтон в 1641 г. заверял Бога, что он знает: “Ты с нами”[1273]. Однако позднее он писал о вальденсах как о “Твоих избранных святых”, которые столь долго сохраняли веру. Это было основанием для того, чтобы прийти к ним на помощь, когда они терпели гонения. “Избранные святые” не были ограничены национальностью.

Подобным же образом дело обстояло в Новой Англии, которая все еще думала о себе как о части Англии. Отцы-пилигримы бежали от гнева, в котором они видели угрозу Англии за ее отступничество. Идея, что они создают образцовое общество для подражания другим, пришла уже позднее, подобно тому как революция 1640-х годов дала многим англичанам новое сознание особой роли Англии (или Англии и Шотландии) в мировой истории. Только провал благочестивой революции в Англии дал североамериканским колонистам новое чувство их особого статуса. В 1702 г. Коттон Мейзер говорил, что Бог “высматривает” Новую Англию, чтобы она стала Новым Иерусалимом[1274].

Так что не нужно тратить чернил для выяснения вопроса о том, кто первый подумал об Англии как о той самой (или одной из) избранной нации. Некоторые приписывали эту роль Джону Фоуксу, которого все читали; но Фоуке был по крайней мере столь же интернационалист, сколь и националист. Некоторые были за Томаса Брайтмана. Но его произведения нелегко было достать в Англии до 1640-х годов, когда размножились популяризации[1275]. Но к этому времени идея уже хорошо укоренилась. Был ли это Джозеф Мид, чьи милленарийские произведения тоже не были опубликованы в Англии до 1640 г.? Поиск литературных источников, как мне представляется, сбивает с толку. С тех пор, как Библия стала доступна на английском языке простым людям, они искали в ней света, освещающего события в их собственной стране. Англия должна следовать примеру еврейского народа при благочестивых правителях. Это не обязательно было связано с мыслью о том, что англичане являются тем самым избранным народом.

Когда в 1559 г. в примечании Джона Эйлмера было сказано: “Бог — англичанин”, он (или его печатник), может быть, утверждал (а может быть, и нет) исключительное родство. Англия была “Богом избранной нацией” для борьбы против антихриста в один определенный момент времени[1276] . Эйлмер не отрицал, что Бог мог быть шотландцем или голландцем. В 1579 г. трактат Джона Стабба “Открытие зияющей пропасти” признавал, что англичане — избранный народ, и утверждал, что брак Елизаветы с п|зинцем-папистом был бы похож на брак еврея с ханаанеянкой[1277] . Томас Картрайт в следующем году выражал благодарность за то, что Бог, “минуя многие другие нации... доверил нашей нации” Евангелие; великая ответственность, добавлял он, которую мы не заслужили. Джон Лили в том же самом году заявил, что “живой Бог — это только английский Бог”[1278]. Это, как и второй эпиграф к этой главе, было литературным изыском.

Елизаветинские пресвитериане доказывали, что завет благодати применим к личности и к общине. “Бог отдал себя нам”, — говорил Д^кон Филд английскому народу, не только избранным в его числе[1279] . “Господь заключает завет с тем народом, которому он дает печати [т. е. таинства] своего завета”, — заявлял Картрайт, — как “он делает с нашими собраниями в Англии”[1280]. “Бог положил свой завет милости в Англии”, — сказал Джордж Джиффорд в 1591 г., так как при Генрихе VIII “английская нация провозгласила Иисуса Христа и вся была запечатана печатью Завета”[1281]. Один проповедник может создать церковь; избранные внутри нации могут создать истинную национальную церковь[1282]. Это пресвитерианское положение было отвергнуто сепаратистами, и они действительно имели основания для отделения. Ричард Хукер критиковал пуритан за отождествление себя с “Богом избранным народом, народом Израиля”. Они думали, что “они сами, без сомнения, были Новым Иерусалимом” и что Бог будет творить для них чудеса[1283]. В Английской революции эти люди встали впереди.

Отсюда проистекает важность, которую благочестивые придавали принудительной морали для неверующих масс народа, если Бог не потеряет терпения с Англией. Провал этой политики в революционные десятилетия был провалом пресвитерианской и кромвелевской концепции коллективного завета нации с Богом. В Новой Англии было сделано то же самое допущение: с теми, кто уклонялся, — м-сс Хатчинсон, Сэмюэль Гортон и квакеры — быстро расправились[1284]. Это допущение оказало разрушительное воздействие на отношения с индейцами в конце XVII в.: если они отказывались покончить со своими традиционными культурными обычаями, чтобы принять стандарты английских поселенцев, их уклонение угрожало наказанием всей общине. Их следовало заставить свободно стать пуританами[1285].

В Ветхом Завете постоянно делается различие между израильской нацией и избранным народом внутри Израиля[1286] . В Англии также избранным народом стали те избранные, кому были особо открыты Божии цели: они должны взять на себя водительство, потому что они понимали кое-что из Божиих планов. Айзек Пенингтон ссылался на этот особый народ в 1650 г., когда говорил: “Израиль его первенец, кого он более не будет держать в оковах... Они его помазанники, кого не коснется его рука, но будет укорять королей и парламенты, армии и советы ради них, говоря: не трогайте моих помазанников и не наносите вреда моим пророкам... Никакая сила, никакой совет не смогут одолеть их”[1287].

Принадлежавшая к милленариям Мэри Кэри в 1651 г. заявляла, что Англия “намного превосходит в славе и счастии все другие нации из-за своих многочисленных драгоценных святых, которые в ней имеются”. Она цитировала проповедь Томаса Гудвина по случаю поста, прочитанную в феврале 1645 г.[1288] Обадия Седжвик заявлял, что “нет народа, для которого [Бог] сделал столь много, как для своей церкви; он не делал этого ни для какой нации”[1289]. “Бог по-особенному относится к Англии, — писал Эрайз Эванс в 1653 г., — даже несмотря на то, что антихрист в настоящее время насаждает там свои скрижали”. “Избранные не находятся нигде больше, кроме как здесь, в Англии”[1290] . В Шотландии люди также различали между “толпой, да, смешанным множеством, которое вышло из Египта” и “отколовшимися от колен, нацией, Божиим Израилем”[1291].

Джон Викарс гораздо раньше видел в Англии Израиль, охраняемый Богом против Порохового заговора[1292]. Уинстэнли в 1649 г. провозглашал Англию “страной, где Высочайший явил свою власть как тем, что низвергнул гордыню многих сердец человеческих... так и тем, что низвергнул тела тех, кто был горделивым угнетателям, а стал навозом в земле, бросая одну силу против другой, меняя времена и обычаи и тем самым испытывая искренность многих, которые открыто демонстрировали ему свою любовь”[1293]. В стихотворении Марвелла “Первая годовщина правления О. К.” Англии была гипотетически поручена роль избранного народа, который вводился в Тысячелетнее царство: “если это то самое время”, тогда Кромвель “должен быть тем самым человеком”. Но английский народ отверг тех, кто считал себя его избранными вождями, и избрал “капитана, чтобы вести их назад, в Египет”[1294].

В 1615 г., проповедуя перед лордом-мэром, олдерменами и шерифами лондонского Сити и комиссарами плантаций в Ирландии и Вирджинии, Томас Купер видел в английском народе избранный народ в несколько ином смысле. “Разве Бог не сохранил чудесным образом этот маленький остров, этот уголок мира, который в прежние века не был известен и не считался частью мира?” “Можете ли вы сослужить Богу лучшую службу, нежели приближая Его царство и разрушая ежедневно власть Сатаны”, продолжая “великую и славную работу обращения язычников” путем колонизации Ирландии и Вирджинии?[1295] Это была нота, которая часто звучала в будущем. В 1660 г. Джозеф Блэгрейв цитировал псалом 91/90 для доказательства мысли о том, что “богатства — это знаки Божией любви и благоволения к своему избранному народу”[1296]. В прокламации того же года Карл II самодовольно утверждал, что “путями и средствами не менее чудесными, чем те, посредством которых [Бог] до сих пор сохранял и восстанавливал свой избранный народ... Божественному Провидению было угодно... вернуть Нас и Наших добрых подданных друг другу”[1297] . Кларендон говорил Конвенту, что “Всемогущий Бог не стал бы тратить столько средств и сил на такое избавление, если бы не делал это ради церкви, весьма для него приемлемой” — аргумент о допущении Богом больших издержек, который был, должно быть, весьма приемлемым для его аудитории[1298]. Англичане являются избранным народом в поэме Драйдена “Annus Mirabilis”.

Альтернативным выражением к словам “избранный народ” было “особенный народ”. Оно встречается четыре раза в Дозволенной версии, но только раз в Женевской Библии — Послание к Титу (2.14). В других случаях Женевское прочтение таково: “Драгоценный для Него народ, превыше всех народов, существующих на земле” (Втор. 14.2), “драгоценный народ Ему” (Втор. 26:18) и “народ, отпущенный на свободу” (1 Петр. 2.9). В 1616 г. Джон Рольф, секретарь Вирджинской компании, приписал сэру Томасу Дейлу точку зрения, что англичане — “особый народ, отмеченный и избранный перстом Божиим”, чтобы владеть Северной Америкой[1299] . Но выражение это вскоре перестало быть эквивалентом “избранному народу” и ограничилось обозначением святыми себя самих. В 1659 г. Кристофер Фик убеждал “настоящих людей Пятого царства” “стать особым народом (или, как это было, нацией среди нации), ожидающим слова веления от вождя своего [т. е. от Бога], дабы исполнить отмщение против Вавилона”. Дело Христа будет “принято в глазах всех наций в должное время”[1300]. Квакеры и Баниан также употребляли это выражение. Оно обозначало группу, сознающую свое превосходство, но сознающую также, что она в меньшинстве[1301].