будет убивать и умертвлять своею собственной рукой, Когда позволит французам войти в нашу страну[1400] .

Шум вокруг папистского заговора скорее выпустил на свободу, нежели создал народный антикатолицизм[1401]. Во время мятежа в Сомерсете в 1689 г. Монмаут отождествлялся с Голландией, протестантизмом и свободой, а его оппоненты с Францией, папизмом и абсолютизмом[1402].

Замечательное свидетельство о силе антикатолицизма как части английского революционного наследия дали Олджернон Сидней и лорд Уильям Расселл, причем оба были относительно светски настроеннными политиками. Ожидая казни в 1682 г., Сидней написал “Апологию... надень его смерти”. В ней он говорил: “Бог не позволит этой стране, где Евангелие недавно процветало более, чем в любой другой части мира, Он не позволит ей сделаться страной идолов; Он поднимет свидетелей истины и в свое время вдохновит народ свой встать на защиту Его дела и избавит его. Я жил в этой вере и теперь готов умереть в ней”[1403]. Лорд Уильям Расселл, казненный в следующем году, подобным же образом отвергал католицизм в своей речи на эшафоте: “Я смотрю на него как на идолопоклонническую и кровавую религию, и потому я чувствовал себя обязанным в моем положении делать все, что мог, против него”[1404]. Такие заявления выражают чувство, что англичане — избранный народ, какие бы падения он ни переживал, отвращение к идолопоклонству и веру в конечную победу Доброго Старого Дела, потому что это — Божие дело. В каждом из этих аспектов они напоминают Милтона, его “Ареопагитику”, “Иконоборца”, “Скорый и легкий путь”, и суммировано все это в “Самсоне-борце”.

В свете сказанного выше легче понять, почему даже самые терпимые из английских протестантов, включая Ричарда Хукера, Ашера, Селдена, Милтона и Локка, не были готовы к тому, чтобы с терпимостью относиться к католикам. Миротворческий трактат “Свобода совести” Генри Робинсона (1644) утверждал, что католики, единственные из христиан, не должны пользоваться свободой совести — “по причине их идолопоклонства”[1405]. Левеллерское “Народное соглашение” в мае 1649 г. запрещало католикам занимать какие-либо государственные посты. Роджер Уильямс был исключением в том смысле, что был готов распространить терпимость даже на католиков[1406]. Уолвин, возможно, разделял эту точку зрения, но важно отметить, что памфлеты, ее выражающие, имеют сомнительную аттрибуцию[1407]. Милтон, как и Сэмюэль Батлер, думал, что католицизм — это не религия, а политическая организация, подчиняющаяся враждебной иностранной державе, которая “искореняет все религии и гражданскую власть”, “священнический деспотизм под покровом религии”[1408]. Католикам можно разрешить свободу совести, но — “по государственным соображениям” — не “для публичного и скандального использования богослужения”[1409]. Уильям Эрбери готов был распространить терпимость на иудеев и турок, но не на папистов, “пока они не дадут государству гарантий своего мирного подчинения”. Тогда “честные паписты” могли бы “иметь частное и публичное отправление своей религии”, как протестанты во Франции. Но это может быть разрешено только “в должное время... когда наши правители будут хорошими”[1410].

Страх перед католицизмом достиг кульминации в начале 1640х годов, усиленный ирландским мятежом 1641 г., который поддерживал папа. Участие Франции и Испании в Тридцатилетней войне удержало их от попыток воспользоваться английской смутой и вмешаться в нее; а в 50-х годах завоевание Кромвелем Ирландии и Шотландии, Навигационный акт, флот Блейка, голландские и испанские войны устранили все опасения касательно иноземного вторжения при поддержке католиков. Католическая угроза свелась исключительно к проблемам внешней политики, к зависимости от Франции Карла II и Якова II: возможность внутреннего папистского мятежа исчезла. Яков II нашел, что диссентеры являются более подходящими союзниками, чем англиканские епископы. После 1688 г. вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову, что Бог может оставить Англию. Слово “протестант” в этом контексте приобрело политическую, или националистическую, значимость. Когда Нелл Гуин была по ошибке принята враждебной толпой за француженку — любовницу короля, она, заверяя их, крикнула: “Замолчите, добрые люди, я протестантская шлюха”. Что было важно, так это ее патриотизм, а не ее теология.

13. Правление святых

Ибо вот, я творю Иерусалим веселием и народ его радостию... И не услышится более в нем голос плача и голос вопля.

Ис. 65.18-19

И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло.

Откр. 21.4

Вы бич Божий... вы зачеркиваете короля, джентри и знатных; все они падают перед вами.

Joseph Salmon to the Army, A Rout, A Rout (1649), in Smith, Ranter Writings, p. 190