Бернард Кэпп показал, что астрологические предсказания часто путаются с милленарийскими расчетами. Тихо Браге толковал новую звезду, которую он открыл в 1572 г., как предзнаменование Второго Пришествия, и с этим мнением согласился король Яков. Астролог Саймон Форман позволял себе углубляться в библейские толкования, с особым вниманием к возвращению иудеев, антихристу и концу света. Сэр Кристофер Хейдон, автор “Защиты беспристрастной астрологии” (1603) и одно время последователь елизаветинского графа Эссекса, также увлекся астрологически-милленарийскими размышлениями[1423]. В переводе “Божественных недель и трудов” Дю Барта, сделанном Сильвестером (1603), осуждались “беспристрастные астрологи, которые осмеливаются указывать точное время” конца света.

Вы обсчитались в вашей арифметике, Потерялись в своих расчетах, ощупью вы ищете Во тьме ночной тайные вещи, Запечатанные в ларце Царя царей[1424].

После 1640 г. “в альманахах писали как о само собой разумеющемся, что папа был антихристом и что падение его близко”. О Напире говорили как о “великом любителе астрологии”. Его расчеты о дате конца света были особенно популярными в Англии в 1640-х годах. Трактат Джона Генри Эльстеда “Возлюбленный град, или Правление святых на земле тысячу лет”, переведенный на английский в 1643 г., помог сосредоточить ожидания на приближении справедливого общества. Он также объединял библейские данные с астрологическими. Эдвардс сообщает, что Эрбери ожидал новых небес и новой земли[1425] . Натаниель Хоумс в 1650 г. сказал в день благодарения по случаю победы при Денбаре, что в течение восьми лет он был уверен, “что 1650-й год или около того будет временем, полным великих и славных дел”, цитируя Дан. 12 и Откр. 13.5. Он все еще сохранял свои убеждения, но советовал своей конгрегации иметь терпение[1426]. Такие надежды были широко распространены; они были как причинами, так и следствиями гражданской войны. Так что естественно было, по словам Кэппа, что “в Англии астрологи многое сделали, чтобы сохранить живой народную милленарийскую веру после провала надежд, порожденных гражданской войной”. Вполне может быть, что астрологический милленаризм после 1660 г. оказался более жизнеспособным на народном уровне, чем милленаризм библейский, датированные предсказания которого столь часто не оправдывались[1427] . Почти наверняка правда то, что связь с народным милленаризмом повредила астрологии в интеллектуальном мире реставрации[1428].

Международная ситуация обострила ощущение надвигающегося кризиса. Джордж Уизер верил в 1612 г., что “великий день Господень близок”; двадцать лет спустя он думал, что живет еще в худшем веке и что “Второе Пришествие... ныне приближается”. В 1643 г. он обвинял Карла I в том, что он не уберег Англию от папистской угрозы; а гражданскую войну он воспринимал как битву с антихристом[1429]. Питер Лэйк правомерно различал в конце XVI и начале XVII в. между теми, кто принимал отождествление папы с антихристом как нечто большее, чем часть борьбы протестантов против Рима, и теми другими милленариями, кого ненависть к антихристу привела к усердной политической активности[1430]. Переписка пуританской семьи Бэррингтонов в 20-х и 30-х годах показывает, как осторожно люди этой категории рассматривали “причины того, что земля утратила порядок”[1431]. У Бэррингтонов это рождало тревогу; она побуждала многих бежать в Новую Англию от надвигающегося гнева. Но все изменилось после 1640 г., может быть, раньше. Один из людей Пятой монархии, Кристофер Фик, говорил, что он первый заинтересовался пророчествами Даниила и Откровения после того, как услышал новости о мятежах против “Книги общих молитв” в Эдинбурге в 1637 г.[1432]

Вера активистов в приближение Тысчелетнего царства вела не только к подъему национализма в Англии, но также и к протестантскому интернационализму. Английские радикальные протестанты вполне осознавали космический конфликт между Христом и антихристом, в который были более активно вовлечены “церкви за рубежом”. Спенсер и Деккер оба рассматривали голландский мятеж в апокалипсическом свете[1433]. Солидарность с иностранными церквами помогала объединить английских пуритан, например, в сборах на нужды изгнанников из Палатината. Лод сделал за это выговор Ричарду Сиббсу, Уильяму Гоуджу, Томасу Тейлору и Джону Дэвенпорту через суд Высокой Комиссии[1434]. Подобным же образом поддержка проповеди в “темных углах страны”, особенно теми, кто получил выгоды от роспуска монастырей, также сплотила активистов в организованную кампанию, которую не одобряли правительство и церковная иерархия. Проповедь была оружием против антихриста, папизма и невежества в Англии. “Когда враг обижает церкви далеко отсюда, — заявлял Престон, — он ударяет и по корню этой церкви и государства... Разве мы не видим, как вся организация тех, кто проповедует истину, осаждается врагами по всему миру христианскому?”[1435] Джон Гудвин доказывал в 1642 г., что “действия, в которые вовлечены сейчас церковь и народ Божий этой страны”, были предметом великой заботы “всех святых Божиих во всех реформированных церквах. Победы в Англии обернутся богатствами, силой и умножением их”[1436]. Короли из династии Стюартов, вынужден был сказать Сэмюэль Морленд, “самым предательским образом изменили протестантскому делу”[1437]. После реставрации Морленд сожалел о сказанном и изъял книгу, в которой содержалась эта фраза, — и получил рыцарское звание.

Стивен Маршалл, почти официальный проповедник парламента, постоянно подчеркивал в своих проповедях по случаю поста роль Англии в милленарийских событиях которые, казалось, начинались. “Эта битва не ваша, а Божия”[1438] . В “Песни Моисея” он так толковал Откр. 15.3-4: “Люди Италии, Германии, Франции, Англии, Шотландии, Дании, Швеции, Польши, Венгрии... стряхнут с себя иго антихриста”. “В конце концов все царства мира сего станут царствами нашего Господа и его святых, и они будут править над ними”[1439].

Хью Питер говорил парламенту в декабре 1648 г., что армия должна выкорчевать с корнем монархию также и во Франции, и в других королевствах вокруг[1440]. Пять лет спустя Джон Роджерс сказал, что мы все “обязаны по закону Божиему... помогать подданным других князей, которые либо преследуются за истинную религию, либо угнетены под игом тирании”[1441] . Кромвель, пророчествовал Марвелл, “во всех несвободных государствах/ Произведет переворот”. Для Милтона Второе Пришествие принесет “конец всякой земной тирании”, а также выбросит всех епископов “навечно во тьму глубочайшей пропасти ада”[1442]. В “Потерянном рае” он все еще провозглашал “извращенному миру” ненавистную истину, что Бог придет Судить их со святыми своими (PL, XI. 704-5).

II

Как только цензура перестала существовать, популярные памфлеты, а также серьезные богословские труды распространили воззрения Нэпира, Мида и Брайтмана. Перевод трактата Мида “Ключ откровения” был опубликован в 1643 г. по приказу комитета палаты общин с предисловием Уильяма Туисса, пролокутора Вестминстерской ассамблеи богословов. Перевод был сделан одним из членов парламента. Публикация едва ли могла быть более официальной[1443]. Туисс нашел учение о правлении святых на земле отвратительным, когда впервые услышал о нем. Но чтение работ Мида убедило его[1444]. Интеллектуальный кризис гражданской войны, таким образом, внезапно поставил новые вопросы перед людьми, далеко отстоявшими от тех ученых кругов, в которых эти вопросы до тех пор обсуждались. Было подсчитано, что около трех четвертей пресвитерианских и индепендентских произведений, опубликованных между 1640 и 1653 гг., выражали милленарийские ожидания[1445]. Это подтверждает встревоженный шотландец Роберт Бэйли, который сообщал в 1645 г., что “большинство главных богословов” в Лондоне — “выраженные хилиасты»[1446].

Парламентские пропагандисты использовали большую часть этих волнующих возможностей для того, чтобы заручиться поддержкой против роялистов и их “антихристовой армии”. Ответ иногда был удивителен. В некоторых отрядах в Уоллингфорде в 1643 г. ходили слухи, что граф Эссекс, командующий парламентскими армиями, был Иоанном Крестителем, предтечей Иисуса Христа и тем самым Второго Пришествия. Томас Палмер, англиканский капеллан, заявлял, что Бог избрал Эссекса “своим генералом и поборником Иисуса Христа, чтобы сразиться в великой и последней битве с антихристом”[1447]. Мужчины и женщины спрашивали себя, что конкретно принесет им будущее. Начнутся ли последние времена с того, что Христос спустится с небес, чтобы лично править “посредством своих святых и в них”, как говорил Томас Коллиер в 1647 г. в проповеди, читавшейся армии Нового образца, и как верил Баниан десятью годами позже?[1448] Или сами святые будут одни править в течение тысячи лет Милленниума, приготовляясь к окончательному установлению Христова царства? Джордж Фокс в 1654 г. верил, что “святые будут судить мир... к которому я принадлежу”[1449]. Диктатура благочестивых.

Это были политические вопросы. Кто были те святые, которые должны править? Или новые люди, с новой политикой — может быть, из новых общественных классов — станут у руля? Ответы на такие вопросы варьировались в зависимости от социального положения. Тем, кто находился вне политической нации, кто до сих пор существовал только для того, чтобы ими управляли, представлялось, что необходимо что-то вроде политической и социальной революции перед тем, как святые смогут править, будь то мирная или насильственная революция.

Недавно опубликованная книга помогает нам понять революционную значимость милленаризма XVII в. Профессор Мэйфилд доказал, что вера в наступающий Милленниум, в котором святые будут править, приготовляясь к Христову царству, сделала возможными беспрецедентные события казни короля как предателя своего народа[1450]. Если Милленниум близок, нет места для монархии и тем более для антихристовой монархии. Цари отдали свои царства зверю (Откр. 17.17)[1451]. В армии Нового образца видели (Хью Питер уже в 1645 г., другие — позднее, включая ее собственных членов) орудие для низвержения антихриста.

7 июня 1646 г. Уильям Делл читал проповедь армии в ее лагере неподалеку от Оксфорда. Армия еще не вмешивалась в политику, и ее враги в парламенте собирались быстро распустить ее теперь, когда война была выиграна. Делл обращался прямо к армейской гордости своими достижениями, к ее солидарности и к ее божественной миссии. Его текст был взят из Исайи (54.11-17), который, как он говорил, предсказывал “истинно христианскую и духовную церковь”. Вначале он похвалил достойное восхищения единство армии, “единство христиан более, чем единство людей”. “Господь ... связал их в один узел”. Благодаря их вере, с ними было “особое присутствие Божие”. “Кто подобен тебе, о народ, спасенный Господом?.. Ты вступишь на” “высокие места врагов твоих”. “Бог ныне не делает какой-либо народ, или род, или нацию своей церковью; но собирает свою церковь из каждого народа, и рода, и нации”, и только из своих избранных. Явным намерением его было убедить своих слушателей, что армия, т. е. избранные с оружием в руках, отличные от всей нации, должна еще сыграть великую роль[1452] . “Ни одно орудие, сделанное против тебя, не будет успешно”, — сказал Исайя, ибо праведность слуг Господних “от Меня, говорит Господь” (Ис. 54.17). Годом позже, на дебатах в Петни, полковник Гоффе предлагал более положительную милленарийскую роль для армии. Заключить компромисс с королем, сказал он, значило бы “установить ту власть, которую Бог обязал нас разрушить”[1453]. Позволить распустить себя, доказывал Джон Кук в том же году, значило бы для армии уйти от своих милленарийских обязанностей[1454].

Это восприятие объясняет способность цареубийц отвергнуть формальности традиционного права во имя высшей справедливости и помогает нам понять острое различие между ними и теми, кого мы зовем пресвитерианами. Джон Кук, обвинитель короля на суде, доказывал, что “когда наши книги законов молчат, мы должны обратиться к закону природы и разуму”. “Святой и справедливый” закон Бога — это “фундаментальный закон, без которого не может быть сохранено человеческое общество”; он выше обычного права. “Тот принцип, что король не может поступить неправильно, противоречит разуму и потому закону; даже если он будет произнесен тысячей судей, это не сможет сделать его законом”[1455].