II

Как только цензура перестала существовать, популярные памфлеты, а также серьезные богословские труды распространили воззрения Нэпира, Мида и Брайтмана. Перевод трактата Мида “Ключ откровения” был опубликован в 1643 г. по приказу комитета палаты общин с предисловием Уильяма Туисса, пролокутора Вестминстерской ассамблеи богословов. Перевод был сделан одним из членов парламента. Публикация едва ли могла быть более официальной[1443]. Туисс нашел учение о правлении святых на земле отвратительным, когда впервые услышал о нем. Но чтение работ Мида убедило его[1444]. Интеллектуальный кризис гражданской войны, таким образом, внезапно поставил новые вопросы перед людьми, далеко отстоявшими от тех ученых кругов, в которых эти вопросы до тех пор обсуждались. Было подсчитано, что около трех четвертей пресвитерианских и индепендентских произведений, опубликованных между 1640 и 1653 гг., выражали милленарийские ожидания[1445]. Это подтверждает встревоженный шотландец Роберт Бэйли, который сообщал в 1645 г., что “большинство главных богословов” в Лондоне — “выраженные хилиасты»[1446].

Парламентские пропагандисты использовали большую часть этих волнующих возможностей для того, чтобы заручиться поддержкой против роялистов и их “антихристовой армии”. Ответ иногда был удивителен. В некоторых отрядах в Уоллингфорде в 1643 г. ходили слухи, что граф Эссекс, командующий парламентскими армиями, был Иоанном Крестителем, предтечей Иисуса Христа и тем самым Второго Пришествия. Томас Палмер, англиканский капеллан, заявлял, что Бог избрал Эссекса “своим генералом и поборником Иисуса Христа, чтобы сразиться в великой и последней битве с антихристом”[1447]. Мужчины и женщины спрашивали себя, что конкретно принесет им будущее. Начнутся ли последние времена с того, что Христос спустится с небес, чтобы лично править “посредством своих святых и в них”, как говорил Томас Коллиер в 1647 г. в проповеди, читавшейся армии Нового образца, и как верил Баниан десятью годами позже?[1448] Или сами святые будут одни править в течение тысячи лет Милленниума, приготовляясь к окончательному установлению Христова царства? Джордж Фокс в 1654 г. верил, что “святые будут судить мир... к которому я принадлежу”[1449]. Диктатура благочестивых.

Это были политические вопросы. Кто были те святые, которые должны править? Или новые люди, с новой политикой — может быть, из новых общественных классов — станут у руля? Ответы на такие вопросы варьировались в зависимости от социального положения. Тем, кто находился вне политической нации, кто до сих пор существовал только для того, чтобы ими управляли, представлялось, что необходимо что-то вроде политической и социальной революции перед тем, как святые смогут править, будь то мирная или насильственная революция.

Недавно опубликованная книга помогает нам понять революционную значимость милленаризма XVII в. Профессор Мэйфилд доказал, что вера в наступающий Милленниум, в котором святые будут править, приготовляясь к Христову царству, сделала возможными беспрецедентные события казни короля как предателя своего народа[1450]. Если Милленниум близок, нет места для монархии и тем более для антихристовой монархии. Цари отдали свои царства зверю (Откр. 17.17)[1451]. В армии Нового образца видели (Хью Питер уже в 1645 г., другие — позднее, включая ее собственных членов) орудие для низвержения антихриста.

7 июня 1646 г. Уильям Делл читал проповедь армии в ее лагере неподалеку от Оксфорда. Армия еще не вмешивалась в политику, и ее враги в парламенте собирались быстро распустить ее теперь, когда война была выиграна. Делл обращался прямо к армейской гордости своими достижениями, к ее солидарности и к ее божественной миссии. Его текст был взят из Исайи (54.11-17), который, как он говорил, предсказывал “истинно христианскую и духовную церковь”. Вначале он похвалил достойное восхищения единство армии, “единство христиан более, чем единство людей”. “Господь ... связал их в один узел”. Благодаря их вере, с ними было “особое присутствие Божие”. “Кто подобен тебе, о народ, спасенный Господом?.. Ты вступишь на” “высокие места врагов твоих”. “Бог ныне не делает какой-либо народ, или род, или нацию своей церковью; но собирает свою церковь из каждого народа, и рода, и нации”, и только из своих избранных. Явным намерением его было убедить своих слушателей, что армия, т. е. избранные с оружием в руках, отличные от всей нации, должна еще сыграть великую роль[1452] . “Ни одно орудие, сделанное против тебя, не будет успешно”, — сказал Исайя, ибо праведность слуг Господних “от Меня, говорит Господь” (Ис. 54.17). Годом позже, на дебатах в Петни, полковник Гоффе предлагал более положительную милленарийскую роль для армии. Заключить компромисс с королем, сказал он, значило бы “установить ту власть, которую Бог обязал нас разрушить”[1453]. Позволить распустить себя, доказывал Джон Кук в том же году, значило бы для армии уйти от своих милленарийских обязанностей[1454].

Это восприятие объясняет способность цареубийц отвергнуть формальности традиционного права во имя высшей справедливости и помогает нам понять острое различие между ними и теми, кого мы зовем пресвитерианами. Джон Кук, обвинитель короля на суде, доказывал, что “когда наши книги законов молчат, мы должны обратиться к закону природы и разуму”. “Святой и справедливый” закон Бога — это “фундаментальный закон, без которого не может быть сохранено человеческое общество”; он выше обычного права. “Тот принцип, что король не может поступить неправильно, противоречит разуму и потому закону; даже если он будет произнесен тысячей судей, это не сможет сделать его законом”[1455].

“Почему парламент отменил должность короля?” — спрашивал Кук позднее. “Потому что Бог приказал ему сделать это... Нет законов более справедливых, чем те, которые Ему угодно было дать своему избранному народу”. Правовые аргументы были неуместны. Джон Оуэн думал, что глупо поддаваться “принципам, которые хороши сами по себе”, противно “духу и промыслу Божию”, так как они были сделаны ясными для его избранных. Это представление давало тем, кто его разделял, моральные силы и уверенность для того, чтобы бросить вызов традиционным законам и табу[1456].

Годы 1647-50 были наивысшим подъемом радикального движения. Как следствие его поражения возникла организованная группа людей Пятой монархии, которые считали, что приход Царства Христова должен быть ускорен путем военной акции, с тем чтобы установить правление святых. Квакеры появились примерно в это же время; они не были пацифистами в 1650-х годах, призывая к агрессивной внешней политике против власти антихриста, а также к немедленным социальным реформам внутри страны. В 1659 г. они предложили свои услуги республиканскому правительству, чтобы помочь удержать за пределами страны Карла II. “Мы с нетерпением ожидаем новой земли, а также нового неба, — сказал Эдвард Бэрроу парламенту в начале 1660 г., — народ Его... станет счастливым в этом мире и во веки веков»[1457].

“Тот потрясающий год”, 1656-й, пришел и ушел. Даже Ральф Джосселин, который не возвещал конца света, тем не менее ожидал “примечательных эффектов”[1458]. Но ничего особенного не случилось. Четыре года спустя на троне сидел Карл II, а не Иисус Христос. Медленное угасание милленарийского энтузиазма в конце 50-х годов привело к признанию, что Царство Христово не от мира сего. Восстание уступило место сектантству. Отчаянно смелые мятежи лондонских людей Пятой монархии в 1657 и 1661 гг. были последними попытками военных активистов: квакеры приняли принцип мира и отошли от политической активности немедленно после поражения мятежа Веннера в 1661 г. Активный утопический милленаризм, который процветал в 40-х и начале 50-х годов, проповедовал лучшую жизнь на земле, где будут изменены общественные отношения и условия жизни. Подобные утопические идеи возникали в другие периоды революций или социальных кризисов. В Англии, казалось, преобладал милленаризм низших классов; женщины соответственно играли большую роль в милленарийских, чем в других формах деятельности, включая писательство[1459].

Милленаризм легко приобретал социальные оттенки. В 1646 г. Кристофер Фик, как говорили, заявил, что монархия и аристократия “враждебны Христу”. В Милленниуме, предсказывал он, “не будет различий между высоким и низким, самым важным и самым бедным нищим”[1460]; Джон Тиллингаст в 1655 г. думал, что “нынешняя работа Бога в том, чтобы понизить надменных”; Джон Роджерс нападал на “продажных и наглых вельмож”[1461]. Милленарий-баптист Томас Коллиер, проповедуя в армии Нового образца в Петни в 1647 г. на любимый текст: “Вот, я создам новые небеса и новую землю”, — заявил, что правление святых будет означать конец десятин, свободных постоев и “тиранических и угнетательских законов и судов”; все законы будут на английском языке[1462]. Джордж Кокейн, проповедуя на тот же текст в палате общин в ноябре 1648 г., настаивал, что Бог, возможно, изберет “самых меньших из людей”, чтобы “судить все дела сынов человеческих”. Принадлежавший к людям Пятой монархии валлиец Морган Слуид предлагал перераспределение земельной собственности в пользу бедных[1463].

Мэри Кэри, одна из наиболее интересных и наименее изученных личностей из тех, кто принадлежал к людям Пятой монархии, в 1648 г. полагала, что события предшествующего десятилетия в Англии явились исполнением пророчества Откровения. Король, будучи “одного духа со зверем”, затеял войну против святых. Время его истекло в 1645 г., вместе с 1260 днями зверя (Дан. 12.11-12). 5 апреля 1645 г. произошло восстание двух свидетелей (предсказанное в Откр. II)[1464], ибо это было тогда, когда армия Нового образца шла вперед, защищая святых против антихриста[1465]. Три с половиной года, которые потребовались парламенту, чтобы выиграть войну, соответствовали “времени, временам и полувремени” Даниила (7.25; ср. 12.7). “Иисус Христос в 1645 г. начал брать свое царство”; Милленниум начнется в 1701 г.[1466]

Мэри Кэри с нетерпением ожидала времени, когда люди не будут “работать и усердно трудиться день и ночь... чтобы содержать других, которые живут... в праздности”. Они “спокойно будут наслаждаться плодами трудов рук своих”. Она ожидала материальных небес на земле “до того, как пройдут двадцать, или десять, или пять лет”. Святые тогда соединятся и осудят “всех, кто работал на зло”. “Наступает время, когда не только мужчины, но и женщины будут пророчествовать; не только старые люди, но и молодые, не только старшие по званию, но младшие; не только те, кто имеет университетское образование, но и те, кто его не имеет, даже слуги и служанки”. Святые “будут иметь в изобилии золото и серебро” и “богатые одежды”. Это будет приближаться к бесклассовому обществу[1467]. В 1653 г. она убеждала Бэрбонский парламент отменить десятины, обычное право и юристов, изъять трутней из церкви, платить церковнослужителям из общественных фондов и реформировать университеты и школы. Бедные будут обеспечены работой, безработные — пособиями. Конфискованные земли больше не б^дут продаваться. Она поддерживала войну против Нидерландов[1468] .

Программы людей Пятой монархии часто были удивительно мирскими. Питер Чемберлен, Джон Роджерс и Джон Спиттлхауз — все призывали к избранию судей; Спиттлхауз, Эспинуолл и Вейвасор Поуэлл обещали, что “во дни Мессии” не будет ни акцизов, ни таможенных пошлин[1469]. “Воздвигнутое знамя”, программа мятежных людей Пятой монархии в 1657 г., призывало (как и левеллеры) к отмене десятин, копигольда, акциза и всеобщей воинской повинности и к децентрализации судов права. Должно быть установлено полное равенство перед законом. Написанный Беннером манифест людей Пятой монархии 1661 г. “Дверь надежды” клеймил “старое, кровавое, папистское, злобное джентри этой нации”. Он обезоруживающе заявлял, что “мы подразумеваем под Царствием Христовым все, что может быть названо всеобщим или публичным благом”, и утверждал, что воров следует не казнить, а заставлять работать до тех пор, пока они не компенсируют ущерб своим жертвам. Закон о долговых обязательствах должен быть реформирован, а городское управление и гильдии следует демократизировать. Как и левеллеры, “Дверь надежды” нападала на право первородства, потому что оно усиливало неравенство. Бедным следует предоставить работу; акциз и таможенные пошлины отменить. Призывали вести агрессивную антикатолическую политику в Европе. Экспорт промышленного сырья должен быть полностью запрещен. Это свидетельствует о тех социальных группах, к которым был обращен сей весьма земной манифест. Памфлет, который предполагал “Пришествие Христа во славе и скорое наступление этого”, опубликованный в 1653 г., не знал “ничего более важного, чем дела торговли, ибо она гарантирует от всех случайностей”[1470]. Тогда люди Пятой монархии занимали относительную социально-эгалитаристскую позицию: равенство среди святых. Проповедь 1663 г. заявляла, что “нация больше обязана смирнейшей кухонной девушке за то, что она имеет в себе дух молитвы, чем тысяче своих невежественных и важничающих джентри”[1471].