“Почему парламент отменил должность короля?” — спрашивал Кук позднее. “Потому что Бог приказал ему сделать это... Нет законов более справедливых, чем те, которые Ему угодно было дать своему избранному народу”. Правовые аргументы были неуместны. Джон Оуэн думал, что глупо поддаваться “принципам, которые хороши сами по себе”, противно “духу и промыслу Божию”, так как они были сделаны ясными для его избранных. Это представление давало тем, кто его разделял, моральные силы и уверенность для того, чтобы бросить вызов традиционным законам и табу[1456].

Годы 1647-50 были наивысшим подъемом радикального движения. Как следствие его поражения возникла организованная группа людей Пятой монархии, которые считали, что приход Царства Христова должен быть ускорен путем военной акции, с тем чтобы установить правление святых. Квакеры появились примерно в это же время; они не были пацифистами в 1650-х годах, призывая к агрессивной внешней политике против власти антихриста, а также к немедленным социальным реформам внутри страны. В 1659 г. они предложили свои услуги республиканскому правительству, чтобы помочь удержать за пределами страны Карла II. “Мы с нетерпением ожидаем новой земли, а также нового неба, — сказал Эдвард Бэрроу парламенту в начале 1660 г., — народ Его... станет счастливым в этом мире и во веки веков»[1457].

“Тот потрясающий год”, 1656-й, пришел и ушел. Даже Ральф Джосселин, который не возвещал конца света, тем не менее ожидал “примечательных эффектов”[1458]. Но ничего особенного не случилось. Четыре года спустя на троне сидел Карл II, а не Иисус Христос. Медленное угасание милленарийского энтузиазма в конце 50-х годов привело к признанию, что Царство Христово не от мира сего. Восстание уступило место сектантству. Отчаянно смелые мятежи лондонских людей Пятой монархии в 1657 и 1661 гг. были последними попытками военных активистов: квакеры приняли принцип мира и отошли от политической активности немедленно после поражения мятежа Веннера в 1661 г. Активный утопический милленаризм, который процветал в 40-х и начале 50-х годов, проповедовал лучшую жизнь на земле, где будут изменены общественные отношения и условия жизни. Подобные утопические идеи возникали в другие периоды революций или социальных кризисов. В Англии, казалось, преобладал милленаризм низших классов; женщины соответственно играли большую роль в милленарийских, чем в других формах деятельности, включая писательство[1459].

Милленаризм легко приобретал социальные оттенки. В 1646 г. Кристофер Фик, как говорили, заявил, что монархия и аристократия “враждебны Христу”. В Милленниуме, предсказывал он, “не будет различий между высоким и низким, самым важным и самым бедным нищим”[1460]; Джон Тиллингаст в 1655 г. думал, что “нынешняя работа Бога в том, чтобы понизить надменных”; Джон Роджерс нападал на “продажных и наглых вельмож”[1461]. Милленарий-баптист Томас Коллиер, проповедуя в армии Нового образца в Петни в 1647 г. на любимый текст: “Вот, я создам новые небеса и новую землю”, — заявил, что правление святых будет означать конец десятин, свободных постоев и “тиранических и угнетательских законов и судов”; все законы будут на английском языке[1462]. Джордж Кокейн, проповедуя на тот же текст в палате общин в ноябре 1648 г., настаивал, что Бог, возможно, изберет “самых меньших из людей”, чтобы “судить все дела сынов человеческих”. Принадлежавший к людям Пятой монархии валлиец Морган Слуид предлагал перераспределение земельной собственности в пользу бедных[1463].

Мэри Кэри, одна из наиболее интересных и наименее изученных личностей из тех, кто принадлежал к людям Пятой монархии, в 1648 г. полагала, что события предшествующего десятилетия в Англии явились исполнением пророчества Откровения. Король, будучи “одного духа со зверем”, затеял войну против святых. Время его истекло в 1645 г., вместе с 1260 днями зверя (Дан. 12.11-12). 5 апреля 1645 г. произошло восстание двух свидетелей (предсказанное в Откр. II)[1464], ибо это было тогда, когда армия Нового образца шла вперед, защищая святых против антихриста[1465]. Три с половиной года, которые потребовались парламенту, чтобы выиграть войну, соответствовали “времени, временам и полувремени” Даниила (7.25; ср. 12.7). “Иисус Христос в 1645 г. начал брать свое царство”; Милленниум начнется в 1701 г.[1466]

Мэри Кэри с нетерпением ожидала времени, когда люди не будут “работать и усердно трудиться день и ночь... чтобы содержать других, которые живут... в праздности”. Они “спокойно будут наслаждаться плодами трудов рук своих”. Она ожидала материальных небес на земле “до того, как пройдут двадцать, или десять, или пять лет”. Святые тогда соединятся и осудят “всех, кто работал на зло”. “Наступает время, когда не только мужчины, но и женщины будут пророчествовать; не только старые люди, но и молодые, не только старшие по званию, но младшие; не только те, кто имеет университетское образование, но и те, кто его не имеет, даже слуги и служанки”. Святые “будут иметь в изобилии золото и серебро” и “богатые одежды”. Это будет приближаться к бесклассовому обществу[1467]. В 1653 г. она убеждала Бэрбонский парламент отменить десятины, обычное право и юристов, изъять трутней из церкви, платить церковнослужителям из общественных фондов и реформировать университеты и школы. Бедные будут обеспечены работой, безработные — пособиями. Конфискованные земли больше не б^дут продаваться. Она поддерживала войну против Нидерландов[1468] .

Программы людей Пятой монархии часто были удивительно мирскими. Питер Чемберлен, Джон Роджерс и Джон Спиттлхауз — все призывали к избранию судей; Спиттлхауз, Эспинуолл и Вейвасор Поуэлл обещали, что “во дни Мессии” не будет ни акцизов, ни таможенных пошлин[1469]. “Воздвигнутое знамя”, программа мятежных людей Пятой монархии в 1657 г., призывало (как и левеллеры) к отмене десятин, копигольда, акциза и всеобщей воинской повинности и к децентрализации судов права. Должно быть установлено полное равенство перед законом. Написанный Беннером манифест людей Пятой монархии 1661 г. “Дверь надежды” клеймил “старое, кровавое, папистское, злобное джентри этой нации”. Он обезоруживающе заявлял, что “мы подразумеваем под Царствием Христовым все, что может быть названо всеобщим или публичным благом”, и утверждал, что воров следует не казнить, а заставлять работать до тех пор, пока они не компенсируют ущерб своим жертвам. Закон о долговых обязательствах должен быть реформирован, а городское управление и гильдии следует демократизировать. Как и левеллеры, “Дверь надежды” нападала на право первородства, потому что оно усиливало неравенство. Бедным следует предоставить работу; акциз и таможенные пошлины отменить. Призывали вести агрессивную антикатолическую политику в Европе. Экспорт промышленного сырья должен быть полностью запрещен. Это свидетельствует о тех социальных группах, к которым был обращен сей весьма земной манифест. Памфлет, который предполагал “Пришествие Христа во славе и скорое наступление этого”, опубликованный в 1653 г., не знал “ничего более важного, чем дела торговли, ибо она гарантирует от всех случайностей”[1470]. Тогда люди Пятой монархии занимали относительную социально-эгалитаристскую позицию: равенство среди святых. Проповедь 1663 г. заявляла, что “нация больше обязана смирнейшей кухонной девушке за то, что она имеет в себе дух молитвы, чем тысяче своих невежественных и важничающих джентри”[1471].

Джерард Уинстэнли не был строгим милленарием. Он ничего не говорит о правлении святых. Он предвещает социальную трансформацию, которая должна стать результатом не сошествия Христа с небес для правления на земле, а воскресения его в душах сыновей и дочерей Божиих. Уинстэнли предпочитал слово "Разум" слову "Бог", так как его “держали под гнетом тьмы” с помощью слова "Бог"[1472]. Воскресающий Христос обозначает торжество разума в человеческих существах. Разум учит сотрудничеству, поступать с другим, как хочешь, чтобы поступали с тобой, а не соревнованию; воскресение его приведет к мирной социальной революции, в результате которой будет установлено коммунистическое общество. Уинстэнли не ожидал другого Второго Пришествия.

Квакеры в 1650-х годах также ожидали установления Христова Царствия на земле в ближайшем будущем и разделяли многие взгляды левеллеров и людей Пятой монархии, включая особенно оппозицию десятинам. В 1659 г. Эдвард Бэрроу обличал “всякое земное господство, и тиранию, и угнетение... посредством которых творения [Божии] были превознесены и поставлены один выше другого, попирая ногами и презирая бедняков”. Гонения, добавлял он, “должны неизбежно разрушить и изгнать торговлю”[1473]. Современникам было трудно различать между милленариями-квакерами и милленариями — людьми Пятой монархии, чьи социальные программы и агрессивная внешняя политика были так похожи. Современные историки обнаруживают обратное непонимание. Глядя в противоположный окуляр телескопа, мы считаем, что трудно объединить квакеров с такими активными сторонниками восстания, как люди Пятой монархии. Но до 1661 г. этого различия не существовало. Правительственный шпион в 1657 г. доносил: “Говорят, что анабаптисты и квакеры были необычайно активны” в заговорах людей Пятой монархии этого года[1474].

В 1658/9 г. Джордж Фокс упрекал кромвелевскую армию за то, что она все еще не напала на Рим[1475]. Многие считали Английскую революцию частью международного движения против антихриста. Роберт Лесли, командир шотландской армии в Англии в 1643 г., как говорили, надеялся, что его отряды будут в конце концов использованы для того, чтобы “пойти на Рим , вытащить оттуда антихриста и поджечь город”[1476]. Астролог Уильям Лилли в 1650 г. предсказывал, что “мы, христиане”, освободим Палестину от турок, так чтобы евреи могли возвратиться[1477] . Флот Блэйка “разнесет Евангелие во все концы язычникам”, — предрекал, как говорили, Фик в 1653 г.[1478] Томас Коббетт в трактате, посвященном Оливеру Кромвелю в том же году, предвидел свержение Сатаны с престола, лишение “его такой огромной власти”; а Джон Элиот говорил Кромвелю, тоже в 1653 г., что “Господь воспитал и усилил вас таким замечательным образом, чтобы ниспровергнуть антихриста”[1479]. Другой сподвижник людей Пятой монархии обещал, что армия святых низложит турок и папу[1480].

Как учит нас американский опыт второй половины нынешнего столетия, солидарность с друзьями иных стран и решимость сокрушить державы зла часто становится фиговым листком для прикрытия империализма. Манифест, выпущенный кромвелевским правительством в защиту своего вторжения в испанскую Вест-Индию, заявлял, что сила английского флота была употреблена “в отмщение за кровь... бедных индейцев... столь несправедливо, столь жестоко и столь часто проливавшуюся руками испанцев... Ужасное и чрезмерное зло, нанесенное конкретным лицам, следует рассматривать так, как если бы оно было нанесено всему остальному роду человеческому”[1481]. Благородные чувства; но практика англичан в 50-е годы включала жестокое завоевание Ирландии, экспроприацию и сгон с земли многих тысяч ее жителей, а также торговые войны против протестантских Нидерландов и Испании. “Главной целью, которую мы ставили перед собою и добивались, было распространение Евангелия”, — заявляли армейские офицеры незадолго до того завоеванной Ямайки в 1655 г.[1482] Если это и было намерением, оно, как мы знаем, не стало результатом. Когда один противник рабства помог неграм острова Провиденс бежать, ему сделала выговор Компания острова Провиденс: “Религия состоит не столько во внешнем подчинении посредством действий, сколько в истинности того, что внутри”, — сказали ему[1483]. “Евангелие в одной руке и меч в другой сделали многих рабами, но, боюсь, немногих — христианами”, — сказал позднее в том же веке автор трактата “Полные обязанности человека”[1484]. Рабов не разрешалось обращать в христианство, но индейцы, которые обратились, естественно, хотели носить христианскую одежду, и это было хорошо для английской торговли платьем, как и предвидели Хэклюит и многие другие[1485].

Английские радикалы, включая ранних квакеров, убеждали Кромвеля повести свои армии на ниспровержение антихриста. Поистине, немногие из них противились завоеванию и подчинению Ирландии, хотя Уолвин был благородным исключением[1486]. Милленаризм был на пути к секуляризации в стихотворении Марвелла “Первая годовщина правления O.K.” (1655). Его представление об Оливере, исполняющем Божии цели, зависело от могучего английского флота, правившего морями. Джеймс Гаррингтон также проповедовал демократически звучавший милленарийский империализм. Реставрация, казалось некоторым, открыла новые перспективы для британского преобладания.

Это время, так давно предреченное, Когда Англия будет командовать всеми своими соседями И на континенте найдет повиновение. Но империя ее не должна быть ограничена морями[1487].

Другой поэт в следующем году имел те же волнующие ожидания, но был менее самоуверен. Он хотел увидеть