Образ антихриста и его приложение к системе, основанной Лодом, сыграли роль в размежевании сил в гражданской войне. “Если бы нам была доступна печать, — сказал Баствик у позорного столба в 1637 г., — мы бы разогнали [антихристово] царство”[1512]. Лилберн в 1638 г. призвал сочувственную толпу с той же самой кафедры изучать Откровение и продолжать бороться против антихриста[1513]. Именно страх перед римско-католическим заговором убедил Ричарда Бакстера поддержать парламент — по крайней мере так он сам говорит[1514]; и многих, кто сражался за Карла в гражданской войне, беспокоило присутствие папистских офицеров в его армии и французские связи его королевы[1515]. Антипрелатское стихотворение 1642 г. было озаглавлено “Падение антихриста”[1516].

Антихриста больше не находили только в Риме. Он был среди сторонников короля Карла в Англии. Джордж Уизер ссылался на роялистов как на “банду и ... пособников антихриста”[1517]. “Партия антихриста” было их известным оскорбительным прозвищем. Антихрист находился также среди ирландцев, “этих заклятых вассалов человека греха”, которые отдали себя “на заслуженное отмщение”[1518]. Как с Каином и Авелем, как с нормандским игом, символ антихриста поддавался различным интерпретациям. В проповеди 1618 г., посвященной кресту св. Павла, Томас Томпсон обличал “броунистов и других еретиков-схизматиков”, потому что “они имеют безусловную зависимость от антихриста” (т. е. папства). С ними следует обходиться с помощью реального меча[1519].

В 1630-х годах Лод и епископы, как полагали, были вовлечены в международную кампанию за ликвидацию независимости протестантской Англии. Королева Генриетта-Мария представлялась частью этого заговора; то же касается и ирландцев. Когда папский нунций стал во главе мятежной ирландской армии в середине 40-х годов, теория, казалось, нашла подтверждение[1520]. Генри Бертон думал, что гражданская война знаменовала собой начало Армагеддона. Он цитировал Исх. 15.9, где египтяне угрожали избиением израильтянам; “Это тот же самый язык наших антихристовых врагов в это время, j— отмечал он с некоторым удовлетворением, — кавалеров в Порке”. В Исходе египтяне были почти что поглощены Красным морем[1521]. “Антихристовы люди повержены, — сказал Джон Трэпп, имея в виду Откр. 14.19, — властью и доблестью войск Христовых, отточенных и вдохновленных своими проповедниками. Это мы видели при Эджхилле и Нэсби”[1522]. Для левеллеров, Джона Гудвина, Джона Кэнна, Милтона, полковника Гоффе, Джона Спиттлхауза и бесчисленных других радикалов монархия была от антихриста. “Господь, — говорил Джон Элиот Кромвелю в 1653 г., — возвысил и облагодетельствовал вас таким замечательным образом, чтобы низвергнуть антихриста”[1523].

Социальный смысл придавался и оппозиции антихристу. Джон Гудвин думал, что правление антихриста поддерживалось “при помощи учений и принципов, безоговорочно утверждавших власть высших над низшими”. Люди “обычного ранга и способностей” будут исполнять приговоры Бога антихристу[1524]. Для Уинстэнли джентри были как нормандскими, так и антихристовыми людьми; Баниан рисовал антихриста как джентльмена, а вавилонскую блудницу как “женщину из дворян”[1525]. Принадлежавший к людям Пятой монархии Джон Тиллингаст пользовался текстом Иеремии 51.20-24, чтобы доказать (против Оливера Кромвеля), что “нынешняя работа Божия заключается в том, чтобы понизить надменных и низвергнуть антихриста”[1526]. Джеймс Нейлер выразил это просто: “Сказал Бог: ты не должен жадничать... Сказал антихрист: ты должен жить своим умом, который дал тебе Бог, и это не жадность, а расчетливая предусмотрительность; и тот, кто о своей семье не печется, тот хуже неверного” (1 Тим. 5.8). “Если ты... не помогаешь самому себе своим умом, и ты, и твои домашние будете бедняками”[1527]. Рантер Ричард Коппин думал, что царство антихриста было “царством выгоды, найма и частного интереса”. Милтон называл антихриста “сыном маммоны”[1528].

Вскоре любой гонитель, любой, кто мешал установлению царства Христова, мог быть квалифицирован как антихрист. Томас Эдвардс сообщал, что Пол Хобсон будто бы говорил, что пресвитерианство является зверем, о котором говорится в Откровении. “Господин Гонение” Ричарда Овертона был “самым опасным, закоренелым антихристом”. Овертон привел 14 мест из Библии, где говорилось о терпимости к сектам и различным религиям, включая Самсона среди филистимлян, Лота в стране Уца и различные секты во времена Христа[1529]. Люди Пятой монархии видели в духовенстве государственной церкви “служителей антихриста”. “Одна из самых плачевных ошибок, которая когда-либо случалась при антихристе, — сказал Уильям Делл в 1651 г., — это утверждать, что из университетов выходят проповедники Евангелия”. Напротив, антихрист “выбирал своих служителей только из университетов”[1530]. Те, кто зубоскалил над пением гимнов, утверждал Джон Коттон в 1647 г., являются “кафедральными жрецами антихристова духа”[1531]. Гонения, говорил Милтон, — главное основание для того, чтобы называть папу антихристом; правители, которые насилуют совесть в делах религии, заслуживают такой же характеристики. Он, без сомнения, думал среди прочих о Карле II. Баниан соглашался[1532]. Но обвиняли не только правительства.

О “горячих головах из Блэкфрайерс” [людях Пятой монархии] в 1653 г. говорили, что они объявляли “все большинство нации антихристовым”[1533].

Применение термина к внешней политике казалось столь же ясным в 1650-х годах, как было ясно По нету веком раньше, когда он прямо утверждал что испанцы стремятся “разрушить свободу английской нации”[1534] . Испанцы были “антихристовым выводком, чье падение приближается”, — сказал капитан Роберт Пламлей, “известный анабаптист”. “Элегия на смерть... Блэйка” в 1657 г. восхваляла адмирала как “ревностного ненавистника багряной блудницы”[1535].

И все же в 1650-х годах международная ситуация стала парадоксальной, как ее осознавал Джон Оуэн: “Один Авель за другим затевает ссору против вас, даже такие Авели, как Шотландия и Голландия”, прежние союзники в борьбе против антихриста[1536]. Оуэн, однако, не заключал из этого, что агрессивная империалистическая внешняя политика, которую стическая внешняя политика, которую вела Английская республика, превратила ее в Каина. С более радикальной точки зрения Эрбери указывал, что “государство Голландия и республика Венеция” так же стоят “за антихриста, как король Франции или Испании”[1537]. Намек состоял в том, что переход от монархии к республике в Англии не принес существенных изменений к лучшему. Уинстэнли согласился бы с этим.

Это, вероятно, поможет объяснить тот озадачивающий факт, что Баниан в последние годы жизни возродил идею, преобладавшую в начале XVII в., что именно короли должны сбросить антихриста. Карл II и Яков II — враги папизма? Это выглядит несколько странно. Но если мы вспомним, что Баниан (и многие другие) полагали, что гонения на благочестивых — дело рук антихриста, все прояснится. И Карл, и Яков после него, каждый в силу своих собственных причин, готовы были дозволить терпимость в отношении протестантских нонконформистов для того, чтобы обеспечить терпимость для католиков. В 1670-х годах угроза международного папизма казалась уже устраненной: исполин Папа в “Путях Странника” “по причине возраста, а также многих жестоких стычек, которые он пережил в молодые годы, стал таким помешанным и тугим в суставах, что не мог теперь делать ничего иного, как сидеть у входа в свою пещеру, ухмыляясь при виде проходящих мимо странников и кусая ногти, потому что он не мог пойти на них”[1538]. Во второй части (1684) исполин Громитель, который имел много черт, присущих исполину Папе, представляет, как кажется, гонения вообще, а не просто католицизм. Он гораздо более опасен и полон угрозы, чем исполин Папа в первой части[1539] . Вспомним, что настроенный резко антиклерикально (как и антипуритански) Сэмюэль Батлер думал, что постреставрационные епископы с радостью восстановят папизм, чтобы сохранить свою собственность[1540]. Для Баниана гонителями были англиканская церковь и англиканское джентри; против и тех, и других Карл и особенно Яков казались возможными союзниками: Яков, казалось, сознательно передал местное управление из рук традиционных джентри в руки людей низшего социального уровня, нонконформистов и тех, кто поддерживал терпимость.

Эдвард Хоутон в 1652 г. опубликовал трактат “Возникновение, рост и падение антихриста, а также правление Христа”, конспективный обзор, который является удобным изложением самого главного. Он соглашался, что гражданская война шла между Христом и антихристом. “Христос недавно одолел роялистскую славу этой нации”. “Когда Христос всерьез собирается установить свое царство... возникает немалый риск” “падения царей”. “Бог иногда дает людям полномочия, о которых не знает весь мир, и никто в мире, кроме них самих, не может прочесть их или объяснить”: самым известным примером был фараон. Хоутон осмотрительно отказался утверждать или отрицать, что Бог дал “этого рода полномочия... тем людям, которые сейчас на высоких местах и у власти”. Но он, казалось, думал о чем-то подобном[1541].

Библейские мифы могли использоваться для весьма различных целей, потому что символы этих мифов могли толковаться по вкусу. Сначала антихрист был папой в Риме; затем он становится епископами, затем королем, который им покровительствует; роялисты, которые сражались за церковь и короля, — “антихристова партия”. Для Уинстэнли и других радикалов антихристом был землевладельческий правящий класс[1542] . В конце концов Кромвель также стал антихристом. Джон Роджерс, писавший в 1657 г., в год, когда Кромвелю была предложена английская корона, цитировал Кальвина с целью напомнить, что антихрист “придет мирным путем и завладеет королевством с помощью лести”. Роджерс злобно добавлял, что антихрист поначалу возьмет “имя протектора или охранителя (так говорит мэр о Неемии)”, и только позднее примет титул короля[1543]. Джон Холл из Ричмонда провокационно доказывал в 1654 г., со многими ссылками на Писание, что “антихристова сила противится христианским монархам”. Более всего виновными в этом были сектанты и республиканцы. Он сознательно плыл против течения (а также против очевидности), когда писал, что в Библии “нельзя найти ни одного текста”, который бы “утверждал и поддерживал какую-либо иную форму правления, кроме монархии”[1544] .

Решительные перемены пришли с реставрацией. Библейские политики были преднамеренно связаны с социальным радикализмом; неразборчивое использование концепции антихриста сделало ее неприемлемой для респектабельных классов, некоторые из лучших друзей которых были католиками. Генри Мор отметил сочетание радикализма и неточности, когда глумился над “грубым и невежественным простонародьем”, которое “так оглупило” слова антихрист и антихристов, что их теперь “негоже произносить ни одному уважаемому человеку”. В своем “безумном ложном рвении” простонародье оскорбляет не только “каждую хорошо упорядоченную церковь”, называя ее вавилонской блудницей, но и “каждую законную власть”, называя ее антихристом[1545]. Так антихрист, пугающий политический символ для двух поколений английских протестантов, теперь мог быть отвергнут как негодный для разговоров в приличных гостиных. О большинстве рода человеческого уже, вероятно, думали не как о непоправимо проклятом, но как о глупом и незначительном на земле. Академические дискуссии о дате конца света продолжались, но теперь они не связывались ни с какой политической программой.

Неожиданным побочным продуктом значения, которое семнадцатый век придавал легенде об антихристе, был ее вклад в замену кругообразной истории на линейную: низвержение Антихриста было бы пунктом, в который нельзя было возвратиться. Одновременно другие радикалы перестали настаивать на возвращении к свободам вольных англосаксов, к обычаям раннехристианской церкви, к невинности Адама и Евы до грехопадения. Вместо этого они начали смотреть вперед, ожидая, чтобы новое и лучшее общество было построено на земле. Как мы видели, секуляризация идеи Англии как избранной нации дала возможность Джону Булю смотреть на экспансию Британской империи как на вклад в низвержение антихриста и установление Царства Христова на земле[1546].

15. “Человек кровавый”