Уильям Чиллингуо|зс сказал, что “только Библия является религией протестантов”[886]. Но, подобно “закону Англии”, “древней конституции”, “фундаментальным законам”, Библия должна быть истолкована. Когда Эдмунд Уоллер спрашивал в парламенте, что такое фундаментальные законы королевства, единственным ответом, который можно было дать, было то, что человеку. который не знает ответа на этот вопрос, нечего делать в палате[887] . Кто же должен был толковать Библию? Аргументы, которые использовались для того, чтобы разрушить власть папы, могли обернуться против короля; аргументы против клерикальной тирании сторонников Лода могли обернуться против пресвитериан. Какой альтернативный апелляционный суд можно было найти для решения вопросов совести отдельных верующих? И тогда можно было спросить: как мы узнаем, кто является истинно верующим? Люди приводили высокие доводы

О провидении, предвидении, воле и судьбе, Неизменной судьбе, свободной воле, абсолютном предвидении, И не находили конца, теряясь в лабиринте вопросов.

Такой была судьба падших ангелов в “Потерянном рае” (II, 558-61). В первой главе я обратил внимание на то, что Томас Гоббс опирается на аргументы, почерпнутые из Библии[888]. Некоторые думали, что он нарочно использовал библейские тексты для того, чтобы разрушить авторитет Библии. Для нашей цели не имеет значения, относился ли Гоббс к своим библейским аргументам серьезно или он просто считал их необходимыми для того, чтобы убедить людей в своей правоте. Его главной заботой, кажется, было подточить веру в награду и наказание в будущей жизни[889]. К 1651 г., когда “Левиафан” был опубликован, Англия прошла через полемику де факто, в которой многие авторы доказывали, что повиноваться следует любому авторитету, утвердившемуся у власти, безотносительно к его происхождению и верительным грамотам. Такую позицию можно рассматривать как естественную реакцию усталости и цинизма после многих лет гражданских конфликтов и общественных беспорядков, желание пожить спокойно как со стороны бывших кавалеров, так и со стороны побежденных радикалов. Но это также выражалось в библейских терминах. Джон Дьюри в 1649 г. доказывал, что “покорность и подчинение верховным властям... по совести” предписывалось в Послании к Римлянам (13.1-8), в Первом послании Петра (2.13-14), в Послании к Титу (3.1). Такое прочтение Нового Завета, соглашался Дьюри, ставит вопрос о том, как любой правитель достиг своего положения. “Ни один частный человек в здравом рассудке и с чистой совестью не может взять на себя ответственность быть судьей в таких делах”. “Если они сопротивляются власти, которую Бог поставил над ними для общего блага и которая действительно и полно владеет всеми местами публичной администрации, они сопротивляются указам Божиим, а те, кто сощэотивляется указам (говорит Апостол), сами получат проклятие"[890] (Рим. 13.2). История — это исполнение Промысла Божия и должна приниматься — аргумент, который использовался роялистской стороной после 1660 г.

Аргументы Дьюри являются просто адаптацией старого роялистского положения о божественном праве, хотя ссылка на “меч, который Бог вложил в их руки”, показывает, что времена изменились. Полной мерой Дьюри цитировал пророчества Исайи, которые теперь начинают “исполняться среди нас еще более замечательно, чем это было до сих пор в других частях земли”; “Это сбудется в тот день, когда Господь будет наказывать воинство выспреннее на высоте и ца|зсй земных на земле. И будут собраны вместе как узники в ров”[891] . Там было кое-что для каждого — Ветхий Завет и Новый Завет, пророк и апостол, Англия как избранная нация, конец вражде. В Библии все это имелось. “Мерку — риус Политикус” в декабре 1650 г. напечатал искусно сделанную историческую статью, использовавшую пример Нимрода, чтобы показать, что “власть меча” была “основой первой монархии и воистину первой политической формой правительства, которое когда-либо существовало”. За исключением правительства Израиля, “которое было непосредственным божественным институтом”, ни одно последующее правительство не имело иного титула. Автор использовал это для того, чтобы оправдать покорность любой существующей де факто власти[892]. Дьюри делал это лучше.

Теория Гоббса привлекала внимание своим подчеркиванием жестокости действий власти, особенно уместным после армейского мятежа зимой 1648/9 г[893]. Последующая критика Гоббса Гаррингтоном, который утверждал, что армия — это огромный зверь, которого надо кормить, сосредотачивал внимание на жестокости факта собственности. Но Гаррингтон, как и Гоббс, находил целесообразным (по крайней мере) демонстрировать, что его доказательства имеют библейский авторитет. В “Океании” (1656) Израиль упоминается только случайно[894] ; но тогда, можно предположить, он ухватился за возможность. В более поздних работах Гаррингтон прилагает все усилия, чтобы доказать, что Израиль был республикой и что его история иллюстрирует его учение о равновесии. Трактат “Pian Piano” (1656-7) посвящен этому вопросу[895]. “Прерогатива народного правления” (1658) демонстрирует еще более пространно, что равновесие “Океании” было достигнуто израильтянами. Равновесие Нимрода было монархическим; Самуил предостерегал свой народ против монархии; Иофор понимал это почти правильно[896]. В трактате “Неповиновение и мятеж как камень преткновения” (1658) Гаррингтон прямо говорит:

Бог основал израильское правление “на народном равновесии”. В “Прерогативе народного правления” он говорит, что его аграрный закон был в точности составлен по образцу библейского юбилея, который был “законом, созданным для сохранения народного равновесия”. “Нет ничего более ясного и определенного в Писании, чем то, что республика Израиля была создана Богом; судьи и цари появились не иначе, чем из-за бесстыдства и навязчивости народа”, который, “поставив себе царя, не угодил Богу”. “Ни один абсолютный царь не может обладать божественным правом”[897].

В “Искусстве законодательства” (1659) Гаррингтон силится показать, что “принципы человеческого благоразумия, будучи хорошими и без доказательств Писания, являются тем не менее таковыми, что их можно доказать Писанием”. Вторая книга специально посвящена “Республике евреев”. Третья глава второй книги показывает “анархию, или состояние израильтян при их судьях”[898]. В четвертой главе описывается Израиль при монархии в подтверждение "ужасных проклятий, произнесенных Моисеем”, и страшные предостережения Бога во Второзаконии (глава 28)[899]. После реставрации продолжение империалистической политики и сельскохозяйственная революция повели к возрастающему процветанию и дали новую жизнь теории Гаррингтона. Локк создал теорию явственной философской респектабельности. Более простые, стремившиеся вверх герои приняли принцип Дефо:

Не может быть претензий на правление, Пока они не будут иметь согласия о собственности[900].

“Патриарх” Филмера не был напечатан до 1680 г. В течение своей жизни он опубликовал “Анархию ограниченной или смешанной монархии” и “Большое расследование фригольдеров”, оба в 1648 г. Может быть, из одного из этих трактатов некто W.J. почерпнул и^ею, что абсолютная монархия восходит к Адаму и патриархам[901] . Пресвитерианин Эдвард Джи опровергал патриархальную теорию в трактате “Божественное право и происхождение гражданских магистратов от Бога”. Он отрицал, что Адам был царем, и доказывал, что в Послании к римлянам (гл. 13) только справедливые и законные власти “поставлены Богом”; “обычные способы [которые Бог] использует... это выборы, акт голосования или согласие политического тела или народа, которым нужно управлять”[902]. Ричард Бакстер в трактате “Святая республика” настаивал на том, что народ должен “охранять себя или свой представительный орган от незаконных попыток короля, которые его разрушат”[903]. Никто из этих авторов не решил проблему о том, кто является “народом”, “нацией” и каково его отношение к “политическому телу” или “их представительному органу”.

Сегодня требуются усилия, чтобы отнестись к политической теории Филмера серьезно и считать власть монархов произошедшей от Адама. Но Локк воспринимал ее всерьез, и в обществе, в котором домашнее хозяйство было основной экономической ячейкой, имело смысл думать о государстве как о расширенной семье, даже если прямое происхождение Стюартов от Адама было трудно доказать[904]. Сила этой теории заключалась в ее обращении к авторитету Библии. Филмер не изобретал патриархальную теорию: в мертворожденных канонах Англиканской церкви 1606 г. было записано, что политическая власть происходит от Адама и патриархов. Величайшей ошибкой было полагать, что она исходит от народа. В результате не должно быть никакого сопротивления царям: евреи не могли бы оставить Египет против желаний фараона, если бы не имели явно выраженной гарантии от Бога[905]. Если бы этот канон был принят, он исправил бы Ветхий Завет относительно власти царей. Джон Холл из Ричмонда в 1654 г. верил, что авторитет короля был авторитетом главы семейства[906]. Даже Джерард Уинстэнли признавал, что патриархальное хозяйство должно быть основной ячейкой в его демократической республике, с отцом как его главою[907]. Филмер соответствовал интеллектуальному климату после 1660 г. Драйден вторил ему в своей “Поэме на коронацию” и в “Annus Mirabilis”. Ивлиновский викарий проповедовал на текст Притч (15) и псалма 144, чтобы продемонстрировать, что монархия происходит от Адама. Даже в 1694 г. один молодой человек проповедовал на ту же самую тему в годовщину казни Карла I[908].

8. Библия и радикальная политика

Знание Бога в нас самих и в других его созданиях — это для нас все во всем [т. е. не из Библии].

[Anon.], Tyranipocrit Discovered (1649), p. 5 (ed. A. Hopton, n.d.)