121. Часто возникают споры и недоумения по поводу понятия Церковной соборности (по-гречески – кафоличности). В либеральной журналистике зачастую звучат обвинения в том, что в Церкви нет соборности, так как не проводятся Поместные соборы. Так есть ли она, соборность, в современной Церкви? 

Соборность – понятие, которое по большей части понимается неправильно. Часто под ней разумеют проведение соборов. Но из истории Церкви мы знаем, что были и «разбойничьи» соборы, то есть те, решения которых противоречили истине Христовой Церкви, а выражали эту истину всего лишь несколько человек, которые подвергались всяческим гонениям. Многие думают, что соборность – когда все мыслят, чувствуют и делают одинаково, ходят, так сказать, «строем». Но соборность не есть нечто внешнее, не есть оно и некая казарма. Соборность – это единение людей во Христе, единство земной и небесной Церкви. Бывает так, что это единство перестаёт ощущаться большинством членов Церкви и подменяется чем-то идеологическим; но сама соборность от этого не страдает, она пребывает в Церкви всегда, ибо всегда с нами Господь, всегда Духом Святым мы имеем в Таинствах и молитве единение со святыми и друг с другом. Что касается Поместных соборов, то Священноначалие, на мой взгляд, проявляет большую мудрость, что не собирает их в текущий период жизни Русской Церкви. На такие соборы съехались бы со всей страны монархисты, националисты, ИНН-исты, почитатели Распутина с Иваном Грозным, и устроили бы из Собора шумный и бестолковый митинг. Это бы нисколько не внесло бы в Церковь дух настоящей соборности, но наоборот, посеяло бы ещё большие раздоры и конфликты.

122. Новообразующиеся религиозные организации очень любят сравнивать себя с Церковью первых веков. На самом деле это обычно подлог, так как Церковь совсем по-другому относилась к обществу и культуре. На этом базисе и нужно строить определения секты, на таком языке можно разговаривать с обществом. Но чаще всего слышишь: "Есть Церковь, а остальное – секты", так в чем же критерий, по которому обвиняют в сектантстве?  

Вообще сектой считается небольшое религиозное образование, в котором наличествует тоталитарный лидер и которая имеет аскетическую идеологию, изолирующую своих членов от нормальной социальной жизни. Тезис «есть Церковь, а остальное – секты»  некорректен. Помимо нашей Церкви есть древние восточные Церкви, отшедшие от полноты Православия в IV веке; есть Римо-Католическая Церковь, отделение которой от Православия произошло в 1054 году; есть Лютеранская Церковь, отколовшаяся от Католической в первой половине XVI века; всё это традиционные почтенные исторические конфессии. Можно говорить о большей или меньшей полноте истины, содержащейся этими Церквами; но сектами именовать их решительно неправомерно. Одно то, что эти Церкви создали свою культуру, свой стиль социальной и общественной жизни, препятствует такому их определению, ибо секта неспособна ни к какому созиданию, наоборот, она разрушает всяческую культуру. 

Между прочим, нам, православным, стоит в этом вопросе, как говорится в басне русского поэта И.А.Крылова, «на себя оборотиться». В недрах Православия существует и идеология, отрицающая светскую культуру, и тоталитарные духовники, требующие к себе «слепого послушания», и гипертрофированный аскетизм. Известны единичные общины, в которых все эти вещи наличествуют и цветут пышным цветом... так что признаки сект можно отыскать и на некоторых наших приходах.

123. У меня возник вопрос по поводу украшения церкви. Вот мне лично не очень нравится, когда храм слишком пышно, помпезно, дорого выглядит. Христианство ведь изначально было религией бедняков. Мне странно видеть людей, просящих на улице денег на восстановление храмов. Неужели это так необходимо? Главное, по моему мнению, чтобы кротко было, чисто, без этого "королевского размаха".

Пышность и благолепие храма не просто так существует; они символизирует духовную красоту Царства Небесного. Украшение храмов на Руси всегда считалось делом благочестивым, и большинство храмов строились и украшались на народные, пожертвованные деньги. Другое дело, что в контексте нашей эпохи, когда существует большое социальное расслоение, когда в Церкви наличествует миллион проблем, требующих вложения материальных средств, в убранстве храмов обязательно должна быть мера, чувством которой, к сожалению, не всегда обладают жертвователи и церковные деятели, от которых зависит распределение материальных средств.

124. Почему, несмотря на то, что строится так много храмов, они богато украшаются, вкладывается в Церковь очень много денег со стороны и государства, и общественных организаций, и предпринимателей, а отдачи мало? Церковь стремиться вобрать все только в себя. Почему так мало социальной работы? 

Здесь нужно учитывать две важные вещи. Во-первых, наша Церковь совершенно не имеет навыка самостоятельной социальной работы. Православная Церковь её никогда не вела. 1700 лет она существовала в условиях «симфонии» с государством, когда государство брало на себя всю заботу о социальной сфере жизни. В советские же 70 лет и речи не могло идти о какой-то внехрамовой деятельности Церкви... Сегодня Церковь только-только освободилась от тяжкого гнёта; ей нужно время, чтобы осознать и осуществить одну из  евангельских церковных задач – активное вспоможение нуждающимся.  Во-вторых, здесь, конечно, присутствует нравственный момент, связанный с состоянием современного общества. Гораздо легче привлечь спонсорские деньги  на что-то одноразовое и видимое – на строительство храма, сооружение иконостасов, наборов колоколов, золочение куполов и т.п., чем изыскивать средства на постоянную, кропотливую и малозаметную церковную работу – образовательную, молодёжную, социальную. Сами церковные работники порой находят большее понимание и расположение начальства, когда они занимаются восстановлением и украшением храмов, чем когда они отдают силы на неблагодарную, не приносящую материальной отдачи пастырскую деятельность. Главное же – что в нашем обществе уже нет традиции бескорыстно помогать людям; жёсткий прагматизм порой проникает, увы, и в церковную среду.

   125. Считает ли Церковь богатство грехом? Если да, то почему в самой Церкви так все пышно? Почему священнослужители ведут весьма небедную жизнь, многие из них ездят на иномарках и т.д.? 

Церковь не считает само по себе богатство грехом. Грехом является нехристианское распоряжение богатством. Правда, наличие богатства – вещь небезопасная: оно даёт немало соблазнов и поводов грешить и стать чёрствым, равнодушным к нуждам других человеком; поэтому Евангелие предостерегает: трудно богатому войти в Царство Небесное (Мф. 19, 23). Трудно, но не невозможно: если богатые будут благотворить, богатеть добрыми делами, будут щедры и общительны (1 Тим. 6, 16), то их богатство может принести и самим его обладателям, и другим людям много доброго. 

Почему в Церкви так пышно? Выше я уже частично ответил на это. Но нельзя сказать, что в Церкви пышно так-таки уж и всё. В больших городах, где «крутятся» большие деньги – да, бывает пышно. Но если поездить по стране, то большинство храмов отнюдь не могут похвалиться не только пышностью, но даже и минимальной благоустроенностью. Небедная жизнь священнослужителей? опять же, в больших городах настоятели и клирики центральных храмов, действительно, имеют определённый, бывает, что и немалый, достаток. Но в основном священники живут ровно такой же жизнью, как и большинство народа.  Что касается иномарок – да, многие священники ездят на иномарках. Но иномарка иномарке рознь. Похвастаться дорогими иномарками могут единицы из священников; а цены на подержанные иномарки бывают даже и ниже, чем цены на продукцию нашего замечательного отечественного автопрома; и совершенно непонятно, почему священник, имея возможность купить за определённые деньги машину хорошего качества, должен в угоду любящим смотреть в чужой карман покупать за те же или даже большие деньги автомобиль гораздо хуже.

126. Наблюдая за последними тенденциями в Церкви, у меня возникли некоторые подозрения в том, что церковные структуры стремятся вновь получить возможность влияния на политическую жизнь страны.  Нет ли со стороны русского Православия тенденции вновь стать государственной религией, соединиться с государством?

Такая тенденция есть. Но нужно понимать, откуда она исходит. Священноначалие Русской Церкви, Святейший Патриарх Алексий неоднократно заявляли, что у нашей Церкви нет стремления стать вновь государственной. Но увы, это мнение нашего Священноначалия не разделяется многими (а то и большинством) православными. Действительно, в церковной среде наблюдается совершенно отчётливая ностальгия по тем временам, когда Церковь была в «симфонии» с государством; причём эта ностальгия странным образом распространяется и на советский период. Это объясняется огромной исторической инерцией. 1700 лет Православие существовало только в состоянии «симфонии». Всегда всё за Церковь делало государство: охраняло её, ограждало от расколов, брало на себя все её социальные функции и проч.  Но с 1991 года Церковь получила свободу. Для многих из нас это оказалось непривычным и неудобным: ведь свобода всегда связана с самостоятельностью, с активной деятельностью и с ответственностью за неё. Гораздо удобнее было бы опять отказаться от свободы в обмен на государственное покровительство. Государство же неожиданно оказалось заинтересовано в Церкви как в источнике идеологии. Излишне говорить, что такое положение вещей унижает Церковь и подменяет её суть политиканством; в результате получается очень неприятная вещь – что Церкви в нашей жизни как бы много, и значимость её как бы возрастает, но многих людей это раздражает, а истинное христианство из жизни уходит; его не проповедует и не отстаивает Церковь, ибо она занята более «важными» вещами – национальным самосознанием, патриотизмом и т.п. Самое печальное – что некому оказывается сказать слово евангельской правды и оценить происходящие события с христианской точки зрения. Например, дедовщина в армии. Кто, как не Церковь должна возвысить голос в защиту беззащитных людей, почти детей, над которыми издеваются не какие-то отдельные негодяи, а именно вся наша армейская система? Однако этого нет, потому что современные православные руководствуются вовсе не евангельскими соображениями, а идеологическими: нельзя шельмовать нашу армию, это будет «лить воду на мельницу либерализма», и т.п. Я думаю, что если события будут развиваться дальше в том же духе, и Церковь будет превращаться в идеологический придаток государственной машины, Господь будет вынужден опять прибегнуть к тяжким вразумительным мерам и для Церкви, и для общества – чтобы мы хоть чуть-чуть «пришли в себя»...