O. АЛЕКСАНДР: Во-первых, это не первая Его заповедь; во-вторых, это заповедь не Христа, а Моисеева; Христос ее, конечно, освятил и поддержал. А в-третьих, таков уж наш изощренный человеческий ум. В кавычках «изощренный». Потому что люди, которые тащили своих сограждан на гильотину, прекрасно знали, что такое «свобода, равенство и братство». Люди, которые говорили, что «человек проходит как хозяин необъятной родины своей», тоже все прекрасно понимали. Слова и дела у людей очень часто расходятся.

Это, конечно, трагедия, и ничего хорошего в этом нет. Но тем не менее факт разрыва остается в любом случае.

Почему Христос умирал такой страшной, мучительной смертью, да еще с подлым предательством?

O. АЛЕКСАНДР: Вот в этом и заключается искупление. Для того чтобы Высшее могло приблизиться к нам и стать рядом с нами, Оно должно было страдать! Потому что в нашем мире, где царствует зло, все светлое обязательно страдает! И Он идет на это и потому вместе с нами переживает все: одиночество, непонимание, боль, страдание, смерть. Когда мы говорим о Боге, что Он бесстрастен, что это космическое Начало, Которое не знает, что такое человеческая мука, — Крест напоминает нам о том, что Он знает, что Он вместе с человеком, что Он входит в поток нашей боли, для того чтобы придать нам мужества, твердости, чтобы мы могли выпрямиться и встать — как бы тяжело нам ни было.

Поэтому Его страдания являются  предельными, максимальными страданиями. Вам должно быть это понятно: чем тоньше человек, тем он чувствительней, тем более он раним, тем болезненней для него встреча со злом, грубостью и жестокостью. А Тот, Кто является чистым абсолютно, — безмерно страдает! И не думайте, что Его страдание — это только Голгофа, что это только Крест; страдание — это вся жизнь среди нас. Жизнь в человечестве, жизнь с людьми — это Крест Христа...

Уважаемый отец Александр, какие Вы видите возможности для восстановления истинной духовности наших людей? Я бы прибавил: и нашей молодежи.

O. АЛЕКСАНДР: Для христианина здесь только один ответ: мы должны вернуться к традиционным духовным ценностям, на которых вырастала культура в нашей стране и культура всех передовых стран мира. Без этих основ мы будем строить на песке. Я не говорю, что нужно пропагандировать религию. Само слово «пропаганда» мне противно. Оно наполовину замешено на лжи. Мы можем только свидетельствовать о своей вере, а каждый человек может добровольно что-то принимать и что-то отвергать. Никакого навязывания! Потому что Бог — это свобода. Дух — это свобода. Духовность — это свобода. Любовь — это свобода.

Можете себе представить принудительную любовь, как в романе Беляева, который называется «Властелин мира»? О человеке, разработавшем аппарат, которым можно было вызвать любые чувства. И вот, желая влюбить в себя девушку, он нацеливал на нее этот аппарат, и она бежала к нему стремительно, сломя голову. Но любви-то не было, а это была работа машины. Вы такой любви не захотите. И веры такой нам не надо. Все прекрасное должно быть свободным.