Кстати, Леонид Андреев написал на библейскую тему не только эту неудачную вещь. У него есть другая, более удачная. Она называется «Самсон» — о библейскомо герое Самсоне. Но, насколько я знаю, она была издана лишь за рубежом, я читал ее в зарубежных изданиях.

В те же годы к библейской тематике обращается Дмитрий Сергеевич Мережковский.

Это был странный человек, составлявший как бы одно целое со своей замечательно умной женой Зинаидой Николаевной Гиппиус. Человек, заставший еще Достоевского, — он ходил к нему в детстве. Человек, умерший, когда уже бушевала Вторая мировая война. Человек, писавший много о России, решительно не принявший революцию и до конца сохранивший абсолютное отрицание того, что произошло. Антибольшевизм супругов Мережковских был наибоее бескомпромиссный, последовательный до конца. У них не было никаких колебаний и уступок. Поэтому в эмиграции, куда они бежали, тайно перейдя через границу с Польшей, они были почти в изоляции.

Мережковский — удивительная фигура. Еще до революции его переводили почти на все европейские языки. Автор романов, пьес, огромных критических исследований, публицист, переводчик греческих трагиков, создатель блестящей серии биографий, среди которых есть даже жизнеописание Иисуса Христа, «Иисус Неизвестный», вышедшее в Югославии в 1931 году. Последняя книга Мережковского, если мне не изменяет память, вышла у нас в 1918 году. Это — «14 декабря». Потом вышла еще одна книжка о Некрасове и Тютчеве, потом — эмиграция, и больше его книги здесь не выходили. Он был историком культуры, обладавшим странным видением мира, и поэтом классического типа. У него есть целый ряд стихотворений, посвященных Библии. Его книга о Христе «Иисус Неизвестный» занимает особое место в русской литературе, и я коснусь ее в нашу последнюю, завтрашнюю встречу, потому что она написана после революции. Сегодня я хочу затронуть только те произведения, которые были написаны в дооктябрьский период.

В молодости Мережковский был знаком с Надсоном, когда–то популярным, рано умершим поэтом, но влияние это постепенно преодолел, хотя частично оно и него и осталось. Он сделал первое полное стихотворное переложение книги Иова — после Ломоносова он был первым. Довольно интересный и яркий перевод, где он отметил драматическую, идеологическую структуру этой книги. В частности, вот как он передает самую горькую страницу книги, когда Иов постиг вдруг, что праведность не спасла его, что Бог от него отвернулся, что правды нет, что он брошен в объятия рока. Стихотворный перевод Мережковского почти дословен.

Да будет проклятым навек

Тот день, как я рожден для смерти и печали.

Да будет проклятой и ночь, когда сказали:

«Зачался человек».

Теперь я плачу и тоскую:

Зачем сосал я грудь родную,

Зачем не умер я: лежал бы в тишине,

Дремал — и было бы спокойно мне,

И почивал бы я с великими царями,