«В силе Духа». (Иерусалим 30–35 гг.)

Пролог

Веллий Патеркул, бывалый ветеран и приближенный Тиберия, сидя в своей библиотеке, заканчивал книгу, посвященную истории Рима. В ней он обозревал путь, который — через войны и революции — привел город на семи холмах к положению мировой державы. Веллий не скупился на похвалы Августу и его преемнику за то, что они «возродили старинные обычаи», укрепили законность, и на многие века принесли Риму славу. Историк был уверен, что главное в жизни людей решается на полях сражений и в кабинетах политиков. Ему и в голову не могло прийти, что в тот самый момент, когда он дописывал последние строки своего труда, далеко в Иерусалиме создавалось нечто новое — и кем? — горсткой ремесленников и рыбаков с Тивериадского озера.

Даже там, на окраине империи, в этом странном восточном городе, их не принимали всерьез. Месяц назад расправа над их Учителем, казалось, покончила с очередным мессианским движением. Первосвященник Иосиф Кайафа был на этот счет вполне спокоен, несмотря на фантастические слухи, которые одно время ходили по Иерусалиму, но мало ли что говорят в суеверной толпе. Понтий Пилат вернулся в Кесарию сразу после Пасхи и погрузился в дела; забот и беспокойств у него хватало — инцидент с «Царем иудейским» очень скоро стерся из памяти.

Между тем квартал в восточной части города, где у друзей, родных и новых единоверцев поселились Петр с учениками, жил своей, особой жизнью. Это была как бы большая семья, имевшая «одно сердце и одну душу» (Деян 4: 32).

Согласно Деяниям, в Иерусалим прибыло около ста двадцати галилеян. Возможно, их было и больше, но по традиции это число считалось минимальным для создания отдельной общины. Таких братств, или хабурот (товариществ), объединявшихся для молитвенных трапез, в Палестине и за ее пределами существовало много. Церковные и гражданские власти относились к ним вполне терпимо.

Степень обособленности общин была разной, а некоторые из них — как, например, обитавшие у Мертвого моря — почти совсем порвали связь с остальным миром. Но община учеников Христовых, которые получили прозвище назаряне, не походила ни на одну другую. Она не была просто общиной набожных людей, и, кроме того, они не собирались изолировать себя от Храма и отеческой Церкви.

Они остались в ней не по инерции, которую не смогли преодолеть. Отход от Ветхого Завета означал бы для учеников отход от Самого Господа, Который жил и учил на основе богооткровенной веры. Сам приход Его был исполнением библейских обетований. Апостолы надеялись, что установленный Им Новый Завет за короткое время распространится на весь народ Божий; но и после того, как это не случилось, Церковь продолжала сохранять прочную связь с наследием Израиля через Предание и Библию.

Если в синагогах мужчины молились отдельно, а раввины не допускали женщин в свои школы, то апостолы не хотели нарушать волю Господа, Который всегда был окружен не только учениками, но и ученицами. Поэтому по домам верные молились все вместе, как бы предвосхищая слова Павла: «нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3: 28).

Мариам, Мать Господа, забота о Которой была возложена на Иоанна Зеведеева, была окружена почитанием, хотя по–прежнему смиренно держалась в тени. Этим объясняется двойственность Ее образа в Новом Завете. С одной стороны, Она — избранница Божия, «благословенная между женами», а с другой — Хранительница тайны, о Которой знают очень немногие. Словно Она Сама упорно избегала человеческой славы.

Несомненно, впечатление, оставленное Ее личностью, было огромным. Этим объясняются легенды, которые окружили имя Марии уже в первых поколениях христиан.

Как и в дни Пасхи — горькие и радостные — с Ней были неразлучны Ее сестра, Саломея, Мария Магдалина и другие галилеянки. Все они последовали в Иерусалим с апостолами. Но с этого момента следы их теряются. Быть может, эти женщины, хранившие удивительные воспоминания, продолжали свое скромное служение в общине, а некоторые из них вернулись в Галилею. Кто были люди, слушавшие их рассказы об Учителе? Кого согревал огонь их веры? Этого мы не знаем. Дело Божие часто совершается неведомыми путями и через незаметных людей.

Господь говорил о призвании Двенадцати, которым при наступлении Царства Божия надлежит играть роль патриархов и основателей истинного Израиля, Церкви Нового Завета. Но библейское число было нарушено. Один из них — Иуда — отпал, соединился с врагами Иисуса, а потом исчез. Было известно, что он погиб, но молва изображала его смерть по–разному.

Поэтому Петр на одном из собраний объявил о необходимости найти другого человека на место Иуды. Убежденный, что конец предателя был предсказан в Писании, апостол предложил заменить его учеником, который был с Иисусом с первых дней и видел Его воскресшим. Как ни странно, оказалось, что таких только двое — Иосиф Варсава и Матфий. Другие возможные кандидаты, видимо, остались в Галилее.