О том, что может значить для верующей души притча, прекрасно сказал святитель Николай Сербский: «Любовь моя бодрствует, не утомляется. Тот, Кого люблю и ожидаю, грядет ко мне в окружении свиты небесной. Как же спать мне, и как бдение может утомить меня? Бодрствую, слушая притчи людей, и прислушиваюсь к притчам тварей бессловесных: не угадаю ли в них тайное послание от любви моей? Не занимают меня притчи ради притч или ради сказателей их, только Тебя ради» [55, с. 111].

Структура книги. В Книге притчей можно выделить две различающиеся между собой неравные по объему части. Для простоты запоминания можно условно сказать, что одна часть носит характер нравственно–догматический, а вторая – нравственно–практический.

Первая часть с 1–й по 9–ю главы — собрание увещевательных речей Соломона. Эти речи посвящены премудрости как таковой, в них содержится убеждение слушающего или читающего взыскать и последовать премудрости и, наоборот, уклоняться от глупости и безумия.

Вторая часть – это сборник практических поучений.

Премудрость библейская и языческие поучения. Нередко приходится встречать рассуждения о сходстве учительных книг Библии с внешне похожими произведениями Древнего Египта и Междуречья. Я неслучайно употребил слово «внешне», так как с точки зрения природного душевного устройства люди одинаковы и требования совести неизменны. Также и бытовые обстоятельства, из которых черпали материал для притчей, не слишком сильно различались у представителей перечисленных народов. Но если перейти от вопроса «как жить по совести?» к вопросу «зачем это нужно и каковы источники и плоды добродетели?», то мы увидим существенное различие между сочинениями древних мудрецов и Божественным Откровением.

О Премудрости. В самом начале Соломон говорит о том, зачем он пишет эту книгу: «чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума; усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленость, юноше – знание и рассудительность; послушает мудрый – и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы… Начало мудрости – страх Господень<…>а благоговение к Богу – начало разумения» (Притч. 1: 2–7). Прекрасное толкование этого отрывка есть у святителя Василия Великого [см. 12, ч. 4, с. 193–223]. Следуя за ним, выделим несколько уровней понимания премудрости.

Есть мудрость житейская. Связана она обычно с умом и жизненным опытом. В самом общем виде можно сказать, что это искусство правильно жить. Но общее определение сразу переводит нас к другому пониманию. Правильная жизнь для верующего – это жизнь с Богом, жизнь, приводящая к Богу. А раз так, то премудрость обязательно оказывается связанной с благочестием. Это рассуждение можно проиллюстрировать простым примером. Даже в бытовом употреблении слова мудрость присутствует элемент нравственной оценки. Словосочетание «мудрый убийца» звучит неестественно. Может быть хитрый изворотливый, очень умный. Но слово мудрый сюда не подходит. Между умным и мудрым не количественное различие, а качественное. Сколько ни умней, мудрым не станешь. «Вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум» (Иов. 28: 28).

По слову святителя Иоанна Златоуста, «высочайшая премудрость состоит в том, чтобы почитать Бога, а не в том, чтобы заниматься излишним и производить исследование совершающегося. Нет ничего равного этому искусству, нет ничего сильнее этой мудрости, нет ничего лучше богобоязненности» [29, т. 12, с. 1073].

Начало премудрости – страх Господень. В этом особенность библейской премудрости. Перед нами не просто сборники афоризмов житейской мудрости, полезных советов по разным поводам: как лучше солить грибы, доить корову и так далее.

Ибо есть ли какой великий народ, к которому боги [его] были бы столь близки, как близок к нам Господь, Бог наш, когда ни призовем Его?» (Втор. 4: 5–7).

Таким образом, человек мудрый – это человек благочестивый и мудрость ведет его к Небесному Царству.

Очень важное для нашей темы замечание делает в своей книге митрополит Иерофей Влахос:

«Обычно говорят, что человек есть разумное существо, имея в виду, что он обладает разумом и мышлением. Однако в святоотеческом богословии разумным считается не такой человек, который обладает лишь разумом и произносимым словом, но тот, кто разумом и “разумною силою ищет и исследует, как обрести Бога” и соединиться с Ним [прп. Феогност, Добр., т. 3, с. 386]. Разумен тот, кто очищает свой ум, в котором открывается Бог, и в дальнейшем выражает этот внутренний опыт посредством слова и мышления. В противном случае человек неразумен и ничем не отличается от бессловесных животных. Конечно, такой человек обладает разумной способностью и разумом, однако, не будучи соединен с Богом, он является мертвым. Мертвая душа являет и омертвение разума.