St. Gregory of Nyssa defines vanity as follows: "... vanity is either a word that has no thought, or a useless thing, or an unrealizable plan, or a hope that does not lead to the Father, or in general anything that does not serve for anything useful" [19, p. 8].

The statement of Ecclesiastes that all vanity is apparently a provocation that causes the reader to latent resistance and a desire to understand. To do this, it is convenient to collect in a single list everything that he associates with the hustle and bustle. Having done this (here we should not be lazy, since the further discussion will be built with a small number of quotations and cannot convey all the shades of meaning of the inspired biblical text), we will be able to discover the following. The range of phenomena regarded by the author as vanity is not as large as it may seem. He immediately specifies that all works (labors) done under the sun are vain (1:14; 2:11). They are of no use. Ecclesiastes goes on to explain why. Labors are accompanied by many deprivations and sorrows (2:23). In the case of success, a person is haunted by envy from his neighbors, and fatigue from work is joined by spoiled relationships and loneliness (4: 4). His soul is thus "not satisfied", only the belly is satiated (6:7), and silver and riches in themselves are inedible (5:9). In addition, even if the work is productive, a person cannot use it to the fullest, since death deprives him of all possessions, it will go to someone else who did not work, and may be an unworthy person in general (2:18–19;  2: 21; 2: 26; 4: 7–8; 6: 2).

Здесь тема суеты пересекается с темой смерти. Люди, которые столько трудятся под солнцем, перед лицом смерти (впрочем, не только, но и при жизни, если они существуют «сами по себе», то есть без Бога) оказываются уравненными с животными (3: 19–20). То, чем утешают себя не признающие вечной жизни, не вдохновляет Екклесиаста. Он уверен в том, что потомкам не будет большого дела до свершений того, кто был до них. В большинстве своем они будут забыты в веках, равно как и плоды их трудов. Даже мудрость ничем тут не поможет, и приобретший мудрость не получает здесь никакого преимущества перед глупцом (2: 15–16; 4: 13–16). Ни торжественные похороны, ни воздвигаемые монументы не могут тут ничего изменить (8: 10).

Попытки не думать об этом, забыться в веселье – тоже суета (2: 1; 7: 5–6). И детство, и юность, и долголетняя жизнь, казалось бы отдаляющие этот итог, также попадают у Екклесиаста в разряд суеты (11: 8–10).

Также суетой называет Екклесиаст известный факт, так бурно обсуждавшийся в Книге Иова – иногда в земной жизни «праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников» (8: 14).

Нет смысла в приобретении мудрости, получается, что «лучше видеть глазами, нежели бродить душою», то есть стремиться к тому, что видят глаза, «реальным вещам» а не к мечтаниям, к которым влечется душа. Но: «И это – также суета и томление духа!» (6: 8–9).

Таким образом, безрадостной выглядит жизнь человека на земле, если здесь предел его существования. «Много таких вещей, которые умножают суету: что же для человека лучше? Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?» (6: 11–12).

Перейдем теперь к вопросам. Их можно сгруппировать вокруг нескольких тем:

Какую пользу получает человек от своего труда на земле? (1: 3; 2: 22; 3: 9; 5: 15; 6: 11). (Не забыть об определении Адаму.)

Может ли быть придуман еще какой‑то род деятельности, доселе неизвестный, который мог бы дать надежду нечто приобрести? (2: 12; 6: 11–12).

Является ли для человека обладание богатством благом или только источником скорби и беспокойства? (5: 10).

Кому достанутся все результаты труда? (2: 18–19; 4: 8; 5: 15).

Может ли кто‑то получить результат без участия Бога? (2: 24–25).

Что будет после смерти человека, чего ему ожидать, исполнятся ли на земле его чаяния, ради которых он трудился? (3: 22; 6: 12; 8: 7; 10: 14).