Затем, перед великим «Благодарением», которым должна была заканчиваться трапеза, происходило вторичное омовение рук. Совершал его не всегда какой либо слуга, а часто самый молодой из участников. Если самым молодым был ап. Иоанн — что вероятно, — то он должно быть приготовился к этому обряду, когда Христос взял у него из рук кувшин, умывальницу и полотенце. Отсюда понятно, что из всех евангелистов именно он, любимый ученик, отметил этот факт. Теперь Христос проводит последнюю черту подо всеми спорами о первенстве, разделявшими Его учеников. Он ото еще более подчеркивает тем, что умывает присутствующим не руки, а ноги. Согласно предписаниям ритуала на тот случай, когда имеется более пяти участников, он кончает старшим, то есть Петром. Отсюда объяснение, которое Христос дает только что введенному им отклонению от обычая, — объяснение, возникающее в ответ на протесты Петра.

Христос возвращается на Свое место за столом. Тогда, уже после окончания вечери, как прямо говорит ап. Павел, Он берет в руки принесенную тем временем последнюю чашу и снова во всеуслышание воздает благодарение. Действительно, последняя чаша, в отличие от предыдущих, благословляется не каждым в отдельности, а одним только председательствующим. И с этим благословением, заключавшим всю трапезу, был связан многозначащий обряд, который Мишна описывает подробно так:

Сначала к вину примешивали воды (Здесь также школы Шаммаи и Гиллеля расходятся относительно времени этого обряда: первая помещает его до омовения рук, в противоположность второй (Беракот, Мишна, VIII, 2). Этот обычай был установлен настолько твердо, что Равви Елиезер бен Гиркан, около 90 года нашей эры, утверждал, что без этого вообще нельзя произносить «благодарение».

После этого председательствующий говорил:

«Принесем благодарение», и добавлял: «Господу Богу нашему», если собрание было многочисленным.

Ему отвечали: «Да будет благословенно имя Господне, ныне и вовек».

«С вашим согласием (тут все склонялись) мы благословим Того, Кто дал нам участвовать в Его благах».

«Да будет благословен Тот, Кто дал нам участвовать в Его благах» — отвечали присутствующие и добавляли: «Его благостью мы живем».

Тогда председательствующий произносил, или, вернее, пел великое Благодарение по следующему тексту:

«Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вечный, Ты, питающий весь мир Твоею благостью, Твоею благодатью, Твоим милосердием и благоутробием Твоим. Ты даруешь всякой плоти ее пищу, ибо Твое милосердие пребывает вовек. Твоею великою благостью, нам никогда не было недостатка в пище; да не будет у нас никогда недостатка в ней, ради любви к великому Имени Твоему, ибо Ты хранишь и поддерживаешь все живущее, творишь добро всем и посылаешь пищу всему, что Ты создал. Благословен Ты, Господи, дающий всем их пищу!

За все это, Господи Боже наш, возносим Тебе благодарение и благословляем Тебя. Да будет благословенно Имя Твое устами всех живущих, постоянно и навеки, как написано: будешь есть и насытишься и благословишь Господа Бога твоего за добрую землю, которую Он дал тебе. Благословен, Ты Господи, за пищу и за страну.

«Умилосердись, Господи, Боже наш, над Израилем, народом Твоим, над Иерусалимом, градом Твоим, над Сионом, жилищем славы Твоей, над царством Дома Давида, помазанника Твоего, и над великим и святым домом, который Ты назвал именем Твоим. О Боже, Отец наш, питай нас, храни нас, укрепляй нас, поддерживай нас, восстанови нас и скоро ниспошли нам, Господи Боже наш, помощь во всех наших несчастьях. Молим Тебя, Господи Боже наш, чтобы нам не нуждаться в дарах человеческих и в их подаяниях, но лишь в Твоей источающей помощь руке, которая полна, открыта, свята и щедра, да не постыдимся и не посрамимся вовек»…

Именно этот последний абзац по мнению критиков подвергся по меньшей мере переделке после разрушения Храма. Но они единогласно считают, что первые два абзаца уже с начала 1–го века, а по всей вероятности уже и гораздо раньше, существовали в основном, а может быть и буквально, в том виде, в каком мы их находим в трактате Беракот. После этого понятно, как легко было Христу сразу с конца второго абзаца перейти от первого Завета к «новому Завету в крови Моей» и затем, передав дальше круговую «чашу благословения», как называет ее ап. Павел (1 Кор. 10.16) согласно общепринятому еврейскому ритуалу, объявить, что отныне она есть «приобщение Его Крови».

Наконец, представляется вероятным, что если третий и последний абзац лишь позже сложился в той форме, которую мы знаем из Мишны, то оставалось уже раньше место для заступительной молитвы, более или менее стереотипной формы. Не тут ли могла быть введена Первосвященническая молитва Иисуса Христа, которую нам сохранила 17–ая глава Евангелия от Иоанна?