Видевшие это небывалое чудо изумились. Чтобы вывести их из такого состояния, Иисус велел дать воскрешенной есть, так как только таким наглядным доказательством Он мог немедленно убедить их в том, что перед ними стоит живой человек, нуждающийся в пище, а не тень умершей.

Здесь, в Галилее, Иисусом совершено уж так много чудес, подготовлявших Апостолов к вере в Него как Сына Божия, что разглашение всего совершенного Им могло лишь привлечь к Нему до времени особенное внимание Его озлобленных врагов; могло привлечь и те толпы озлобленного против римского владычества народа, который с нетерпением ждали появления обещанного Избавителя, Царя Израилева. Вот почему Христос запретил рассказывать о воскрешении им дочери Иаира. Но если присутствовавшие при этом чуде нарочно и не разглашали о нем, все-таки слух о нем разнесся по всей стране той.

Исцеление двух слепых и немого бесноватого

Иисус вышел из дома Иаира; толпа народа двинулась за Ним, и из этой толпы раздавались крики: помилуй нас, Иисус, сын Давидов! Иисус продолжал идти, как бы не обращая внимания на эти крики, в сущности же желая испытать силу веры кричавших и называвших Его притом сыном Давидовым, то есть Мессией. Когда Иисус пришел в дом (какой — неизвестно), кричавшие в толпе приблизились к Нему. Это были двое слепых; они, конечно, приступили с просьбой об исцелении их от слепоты, о даровании им зрения. Спросив у них: веруете ли, что Я могу это сделать? и получив ответ: ей, Господи! — то есть: да, Господи! веруем, — Христос коснулся глаз их и сказал: по вере вашей да будет вам. Убедившись в действительной вере слепых, называвших Его к тому же сыном Давидовым и Господом, Иисус даровал им зрение силой Своего всемогущего слова; прикосновение к глазам слепых было излишне для совершения чуда, но было необходимо для самих слепых. Многих слепых исцелил Христос, но каждый раз повеление Свое сопровождал прикосновением к глазам их, а из этого следует заключить, что такое прикосновение было необходимо для того, чтобы слепые, не видевшие Иисуса, могли лучше уразуметь, что исцелил их именно Он, так как зрение возвращалось к ним в то самое мгновение, которое совпадало с прикосновением к ним Иисуса. И открылись глаза их.

И этим исцеленным Иисус запретил, по тем же причинам, разглашать о случившемся с ними, но они от радости не сумели молчать.

Не успели еще прозревшие выйти из дома, где был Иисус, как привели к Нему немого, который вместе с тем был и бесноватым. Бес, одержавший этого немого, не мог заставить его говорить, и немой молчал, а это доказывает, что диавол не обладает силой чудотворения и что бесноватые не немые хотя и говорят нередко то, что внушают им злые духи, но говорят сами (смотри выше, с. 157).

Немой не мог, конечно, просить Иисуса об исцелении; его нельзя было и спросить о силе его веры. Поэтому Христос повелевает злому духу выйти из немого, и в то же время возвращает последнему способность говорить.

Удивляясь изгнанию беса из немого, народ говорил: никогда не бывало такого явления в Израиле (Мф. 9, 33), то есть в народе израильском, или еврейском. Фарисеи же, чтобы охладить произведенное этим чудом впечатление на народ, говорили, что Иисус изгоняет бесов силою князя бесовского, то есть диавола. Очевидно, они говорили это не в присутствии Иисуса, иначе Он опроверг бы их клевету как и сделал это в скором после того времени.

Воскрешение сына вдовы наинской

Путешествуя по Галилее, Иисус пришел в город Наин, расположенный близ южной границы Галилеи, на северном склоне горы Малый Ермон. Его сопровождали ученики и множество народа. У городских ворот Иисус встретился с похоронным шествием: выносили из города для погребения умершего юношу, единственного сына матери-вдовы. Увидя удрученную горем вдову, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь. Потом прикоснулся рукою к одру, желая остановить шествие. Несшие догадались и остановились. Тогда Он сказал: юноша! тебе говорю, встань! Мертвый поднялся, сел и стал говорить.

Жители Наина, вероятно, хранили предание об оживлении пророком Елисеем сына одной богатой женщины в городе Сонаме, расположенном на южном склоне их горы; они должны были знать и об оживлении пророком Илией сына вдовы города Сарепты, так как главнейшие события жизни этого пророка произошли тоже недалеко от Наина. Увидя теперь воскрешение Иисусом умершего сына вдовы Наинской, они, как свидетели этого чуда, могли вспомнить и про чудеса, совершенные прежде ветхозаветными пророками. Но при сравнении только что совершенного чуда с ветхозаветными обнаруживалось громаднейшее различие между ними. Пророки Илия и Елисей долго и усиленно молили Бога о даровании жизни умершим (3 Цар. 17, 19—23; 4 Цар. 4, 33-35) и не приписывали себе их оживление или воскрешение: И услышал Господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил. Здесь же Иисус не обращался с молитвой к Отцу Своему, а Сам собственной властью, волей и силой воскресил юношу, сказав одно лишь слово: Встань!

Все, видевшие воскрешение юноши, должны были признать величие чуда и говорили: великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой. Это чудо, властно совершенное Иисусом на виду толпы народа, совершенное без призывания помощи Божией, не убедило наинцев в том, что перед ними стоит давно ожидаемый ими Мессия! Они признали в Нем только великого Пророка. Такое мнение об Иисусе они распространили по всей окрестности и даже по всей Иудее.

Один из рецензентов моего «Толкования Евангелия» в его первом издании заметил, что я совершенно произвольно переставил рассказ о воскрешении сына вдовы Наинской, поставив его в своем изложении после рассказа о воскрешении дочери Иаира, что не согласуется с порядком изложения этих событий в Евангелии от Луки. По этому поводу считаю нужным заметить, что Евангелист Лука далеко не всегда соблюдал хронологический порядок в изложении евангельских событий, хотя и старался описать все по порядку; следовательно, нельзя излагать все события в порядке, принятом Евангелистом, из одного лишь опасения нарушить его порядок; напротив, необходимо отступить от этого порядка, если того требуют основательные соображения.

Соображения, которыми я руководствовался, отступая от порядка Евангелиста Луки, следующие. Если бы Иисус Христос воскресил сына вдовы Наинской раньше воскрешения дочери Иаира, то о таком небывалом чуде знали бы все в Капернауме, знал бы и начальник синагоги Иаир. А если бы Иаир знал, что Иисус из Назарета может не только исцелять больных, но даже и воскрешать умерших, то, конечно, не обнаружил бы такого маловерия в божественную силу Иисуса. Если бы он знал, что Иисус воскресил умершего юношу, не прикасаясь к нему, одним лишь повелительным словом Своим, то не просил бы Иисуса идти в его дом и возложить руки на его больную дочь, а когда ему сказали, что дочь его умерла, то он не пришел бы в отчаяние, а просил бы Иисуса воскресить умершую. Но так как он, по-видимому, не допускал даже возможности воскрешения Иисусом умерших, то, очевидно, он не знал о воскрешении сына вдовы. Он не мог бы не знать о таком чуде, а если не знал, то только потому, что чудо это совершено после воскрешения его дочери. Вот почему я и переставил эти события, считая такой порядок правдоподобным.