Польский лингвист А. Вежбипкая отмечает, что, хотя персонажи притч предстают перед слушателем и читателем в третьем лице («человек», «сеятель», «добрый самарянин», «пастырь»), «эксплицитная или имплицитная отсылка ко второму лицу содержится в притче всегда... Содержание ориентировано на второе лицо: "ты"»[19]. То есть притча является не только своеобразным философскорелигиозным жанром, но и призывом к аудитории «примерить» ее на себя. Не случайно и обращение в большинстве притч к бытовым образам: «сеятель», «виноградарь», «овцы», «пастырь», «горчичное зерно», «закваска» и т.п. Подобные метафоры вполне доступны широкой аудитории и, главное, символически связаны с динамичностью, движением, ростом, активностью, позитивной, созидательной работой. Такая образность должна сама воздействовать на слушателя, подталкивать его к восприятию и положительной, деятельной реакции на притчи.

Живой, полемический язык, характерный для публицистики, формируют в евангельском тексте многочисленные риторические вопросы, диатрибы (диалоги с самим собой): «Иисус... сказал им: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит. И если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его? И если Я силою веелъзевула изгоняю бесов, то сыновья ваши чьею силою изгоняют? Посему они будут вам судьями. Если же Я кухом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие. Или, как может кто войти в дом сильного и расхитить вещи его, если прежде не свяжет сильного? и тогда расхитит дом его» (Мф. 12, 25–29).

Евангелие, как и первые книги Ветхого Завета, подарило миру вечные образы и фразеологизмы: Иуда, Ирод, избиение младенцев, крест, глас вопиющего в пустыне, фарисей и др.

Таким образом, в Евангелии просматривается первая проблематика христианской жизни, очерчивается тематический круг будущей публицистики, формируется ее язык. Евангельские тексты демонстрируют определенные качественные изменения по сравнению с ветхозаветными: большую гибкость, свободу, полемичность, динамичность. Молодому христианству требовался именно такой публицистический потенциал, чтобы выйти за пределы иудейской цивилизации. И логическим литературным продолжением проповедей евангелистов становятся послания апостолов.

2.3. Послания апостола Павла как публицистические тексты

Из текстов Нового Завета для настоящего анализа, кроме четырех Евангелий, представляют интерес послания апостолов. Это послание Иакова, 2 послания Петра, 3 послания Иоанна, послание Иуды и 14 посланий Павла. Здесь речь уже будет идти не о публицистическом потенциале, а о полноценной религиозной публицистике.