Язык посланий апостола Павла, как уже говорилось выше, демонстрирует заметный отпечаток античной традиции, связанный, очевидно, с изучением западной литературы в школе Гамалиила. По форме это древний эпистолярный жанр. Каждое из посланий имеет обязательное приветствие и заключение: например, начало второго послания к Тимофею: «Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа, по обетованию жизни во Христе Иисусе, Тимофею, возлюбленному сыну: благодать, милость от Бога Отца и Христа Иисуса, Господа нашего» (2 Тим. 1, 1, 2), и окончание: «Господь Иисус Христос со духом твоим. Благодать с вами. Аминь» (2 Тим. 4, 22). Подобные формулировки воспримут поздние христианские проповедники.

У Павла встречаются цитаты из древнегреческих авторов (Эпименид, Эврипид), что уже в IV в. отмечает церковный историк Сократ Схоластик[35].

Но язык посланий продолжает и евангельскую традицию. Тексты отличаются богатой образностью, метафоричностью: «Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, а корень тебя» (Рим. 11, 16–18). Однако притчи уже не встречаются, так как их использование, очевидно, не было характерно для интеллектуальной элиты того времени.

Послания апостола Павла характеризуются парадоксальностью и насыщенностью риторическими вопросами, размышлениями, диатрибами: «А если кто смеет хвалиться чемлибо, то (скажу по неразумию) смею и я. Они Евреи? и я. Израильтяне? и я. Семя Авраамово? и я. Христовы служители? (в безумии говорю:) я больше. Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти» (2 Кор. 11, 21–23). Появляются правильные, классические для древнегреческой риторики, гомеотелевты: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (2 Кор. 4, 8, 9). Такие формы высказываний более характерны для западной традиции, чем для восточной. Поэтому представляется возможным определить творчество апостола Павла как первый момент сближения двух культур, двух литературных школ в процессе генезиса христианской публицистики.

3.2. Влияние западной традиции на развитие раннехристианской апологетики

Кроме проповеди Евангелия важнейшей задачей для первых христиан стала защита своего учения (апология). Как уже было отмечено, к христианству недружелюбно относились ортодоксальные иудеи и язычники (в первую очередь, образованная часть Римской империи). Именно с последними пришлось столкнуться первым христианам, и потому ранняя христианекая публицистика в большинстве своем носит апологетический характер.

Выступления первых христианских ораторов, как правило, были направлены против древнегреческих и древнеримских религиозных представлений. «А если было время, когда они [боги] не существовали, как говорят о них повествующие о богах», – критикует «Теогонию» Гесиода апологет II в. Афинагор Афинский, – «то они не боги»[36]. Особенно уязвимыми для христианских ораторов были нравственные изъяны, приписываемые некоторым древнегреческим богам. Феофил Антиохийский, современник Афинагора, пишет: «Далее, имена богов... которым ты поклоняешься. ...И кто же и каковы они были? Кронос не оказывается ли ядущим и истребляющим своих собственных детей?»[37] «Сколько же мне их еще перечислять, богов, которых вы приняли?!» – саркастически восклицает один из самых ярких апологетов рубежа ИШ столетий Тертуллиан. – «...Больших или малых тоже? древних или также и новых? Мужчин или женщин? Холостых или также и женатых? Мастеровых или неумелых? Сельских или городских?»[38]