В 383 г., после двухлетнего управления епархией в Назианзе, Григорий ушел на покой – уехал в свое имение в Арианз, где и жил до самой смерти (389 г.).

Григорий оставил большое литературное и богословское наследие. Если Василий Кесарийский относился к риторике прагматически, писал и выступал «по необходимости», то для Григория это была внутренняя потребность самовыражения – он не мог не писать, и он не мог писать плохо. Поэтому все, что выходило изпод его пера, оттачивалось в лучших риторических традициях, включая личные письма.

До нас дошли богословские сочинения Григория, проповеди на различные темы, стихотворения, поэмы (в том числе автобиографическое произведение «О своей жизни»), письма. Его творчество часто приближается к художественному, и неудивительно, что оно во все времена было «предметом самого внимательного изучения. Ни на чьи сочинения не писано так много толкований, сколько написано на сочинения Григория»[64].

Красота и правильность слога для автора – необходимое условие. Вот что он говорит об эпистолярном жанре, в котором был непревзойденным мастером:

«Мера письма – необходимость: не надо ни удлинять его, если предметов немного, ни укорачивать, если предметов много... Вот что знаю о длине письма; что же касается ясности, то известно, что надо, по возможности, избегать книжного слога и приближаться к разговорному... Третья принадлежность писем – приятность. Ее же соблюдем, если будем писать не совсем сухо, не без изящества, не без прикрас и, как говорится, не без косметики и не обстриженно, то есть не без мыслей, пословиц и изречений, а также шуток и загадок, ибо всем этим подслащается письмо. Однако не будем пользоваться этим сверх меры: когда ничего этого нет, письмо грубо, а когда этого слишком много, письмо напыщенно»[65].

На первом месте у Григория как христианина, конечно, «необходимость»; однако слово, как он считает, должно доставлять и эстетическое наслаждение. Этой большой привязанностью к риторической эстетике Григорий выделяется на фоне современных ему отцов Церкви. Возможно, на него оказал большое влияние афинский ритор Гимерий, у которого Григорий учился вместе с Василием. Гимерий был мастером эпидейктического красноречия; его выступления отличались изяществом, праздничностью, декоративностью и приподнятым настроением[66] . Стиль Григория Назианзина соответствует этой традиции античной риторики: в них часто встречаются воззвания, восклицания, обращение к третьему лицу. Например: «Внимай, если слышишь нас, и ты, душа великого Констанция! Внимайте, христолюбивые души до него бывших царей!»[67] Эти слова взяты из обличительного слова против Юлиана Отступника: Григорий для повышения экспрессии как бы призывает в свидетели злодеяний императора всех прел

Проповеди Григория гораздо длиннее и пространнее бесед Василия Великого. Он часто делает отступления от основной темы, структура проповедей довольно сложна. Эти характеристики также сближают его с классическими риторами античной эпохи.