«Может Бог от камения сего воздвигнуты чада Аврааму..». Моисею во время путешествия в пустыне Бог говорил: «потреблю их, и сотворю тя в язык велик» (Исх. 32; 10). В этой пустыне, где был Иоанн, говорят, камней очень немного. Едва ли не те были камни, которые были положены жрецами при переходе Израильтян через Иордан в землю обетованную. Если эта догадка справедлива, то Иоанн очень кстати указал фарисеям на камни, которых было двенадцать. Следовательно, Бог от каждого камня мог воздвигнуть одно колено нового Израиля. Апостол Павел поясняет Иудеям, что не все, родившиеся по плоти от Авраама, суть чада его; но что есть рождение и происхождение духовное, в какое и вступили язычники. «Бежати», - говорит Иоанн, - иначе постигнет вас гнев. У фарисеев могла быть мысль: "грозит-то он великим, но это, может быть, сбудется не скоро". Нет, Иоанн и сию слабую надежду их подрывает и говорит прямо, что «секира» уже лежит «при корени древа».

 «Аз убо крещаю вы водою в покаяние: грядый же по мне креплий мене есть, Емуже несмъ достоин сапоги понести: Той вы крестит Духом Святым и огнем» (Мф. 3; 11). К чему сии слова? У многих Иудеев родилась мысль: не Иоанн ли Мессия? Он становится против сей мысли и говорит, что я «крещаю» вас «водою», а грядет по мне, Который «крестит» вас «Духом Святым и огнем». Самоотвержение здесь истинно пророческое. И я грешник, говорит Иоанн, хотя пришел с духом и силой Илии; но Мессия гораздо крепче меня; не останавливайте на мне всех своих надежд и ожиданий; я не удовлетворю им вполне; не опирайтесь на меня, я не сдержу этой тяжести! Это может сделать только Тот, Кто идет за мною: «Емуже несмь достоин сапоги понести». Иоанн низводит себя до степени раба. «Сапоги понести»: выражение сие взято от местных обычаев. На востоке обувь и употребление ее не таковы, как у нас: в комнатах там ходят без обуви. Когда же кто идет куда-нибудь, то надевает на ноги легкую простую обувь, и слуга несет вслед другую, лучшую, а когда бывшая у него на ногах обувь от дороги запылится, то он, подходя к дому, берет у слуги другую, чистую, а прежнюю опять отдает слуге. Так же ходят там и в храм.

Народ думал об Иоанне очень высоко, и как же он должен был изумиться и что подумать о Мессии, слыша от Иоанна такие слова! Мое крещение, говорит он, чрез воду; крещение Мессии будет чрез огонь, и Дух Божий -огонь духовный. Издревле действия Бога соединялись с огнем: в купине, на Синае, при законодательстве, в пятидесятый день по воскресении Иисуса Христа, когда Дух Святый сошел на апостолов в огненных языках. Под огнем сим, вопреки всем новейшим толкованиям, должно разуметь не бедствия, а другое, особенное откровение Божества. Суд, который Мессия произведет над Иудеями, Иоанн выражает метафорически, заимствуя подобие оттого, что обыкновенно делают с пшеницей на гумне (Мф. 3; 12), что и говорит Иоанн о Мессии, по сказанию евангелиста Матфея.

Евангелист Лука прибавляет к сему некоторые частные наставления, данные Иоанном воинам, мытарям и другим. «И вопрошаху его народи, глаголюще: что убо сотворим; Отвещав же глагола им: имени две ризе, да подаст неимущему: и имеяй брашна, такожде да творит» (Лк. 3; 10-11). Черта прекрасная! «Приидоша же и мытари креститися от него иреша к нему: учителю, что сотворим; Он же рече к ним: ничтоже более от повеленнаго вам творите» (Лк. 3; 12-13). Мытари также пришли к Иоанну, ибо недалеко от Иордана была таможня, и им близко было идти к Иордану. Иоанн говорит им: не берите лишнего. Мытари, обыкновенно, брали на откуп подати и, чтобы получить более дохода, брали лишнее, делали притеснения. «Вопрошаху же его и воини, глаголюще: и мы что сотворим; И рече к ним: ни когоже обидите, ни оклеветавайте» (Лк. 3; 14). Наконец, пришли к Иоанну и воины; он говорит им: «ни когоже обидите», - ибо воин и грабитель были в то время имена синонимические. «Ни оклеветавайте», - то есть не доносите напрасно, ибо воины были тогда шпионами и совершителями казней. Такая проповедь подает прекрасный образец проповеднику слова Божия, как всякому должно приспосабливаться к его состоянию, возрасту, должности, и почему.

 «Многа же убо и ина утешая благовествоваше людем» (Лк. 3; 18). Не всем говорил Иоанн слово жесткое и суровое, но во многом и многих утешал, и самая укоризна его была утешительна для кающегося грешника. Иоанн своей проповедью и крещением обратил на себя внимание всей Иудеи. Так было много крестившихся от него, что можно было сказать: к нему идут все люди. Крестились даже и самые саддукеи, о которых приличнее всех можно было употребить укоризну - «порождения ехиднова».

Что же делает в это время Иудейский синедрион, коему Самим Богом предоставлено было право искушать пророков? Рано или поздно ему надлежало произвести расследование об Иоанне. Рассказ этот передает нам евангелист Иоанн: «И сие есть свидетелство Иоанново, егда послаша жидове от Иерусалима иереев и левитов, да вопросят его: ты кто еси?» (Ин. 1; 19). Евангелист не говорит, когда именно отправлено сие посольство значительное, состоявшее из иереев и левитов. Но вероятно, что это было еще до Крещения Иисуса Христа, потому что, во-первых, если бы Спаситель крестился уже от Иоанна, то сей последний выразился бы о Нем яснее и полнее, а он говорит только: «посреде же вас стоит» (Ин. 1; 26); во-вторых, повествования других евангелистов относятся ко времени до Крещения Иисуса Христа; в-третьих, Иисус Христос пришел к нему креститься уже, вероятно, после других. Цель сего посольства была узнать, кто Иоанн? Не Мессия ли он? Но как оно (посольство) могло думать таким образом об Иоанне, когда он и рожден не из Вифлеема, и притом сын священника, следовательно, из колена Левиина, а не Давидова или Иудова? Это оттого, что уже тридцать лет прошло от рождения Мессии, и известие о происхождении Его из Вифлеема могло забыться. Притом у некоторых Иудеев, как и у Филиппа, было и другое мнение, то есть что Мессия произойдет не из Вифлеема, а откроет только Свое Царство там.

Может быть, у членов синедриона и было желание признать его за Мессию, послушаться его примера, исправиться в жизни. Касательно строгости его требований они могли думать, что так поступает Иоанн только на первый раз, а после он смягчится. Но когда Иоанн решительно сказал, что он не Мессия, но что посреди их стоит Мессия невидимо, то они отвергли совет Божий и не крестились от него. "Кто ты, - спрашивали они его, - который крестишь, вводишь людей в новый порядок вещей? Ты представляешься лицом, посланным от Бога - кто ты и что за служение твое?" Он отвечал им: "я не Христос". Ответ по видимому не на вопрос, но Иоанн видел, к чему клонились все сии вопросы. «И исповеда и не отвержеся: и исповеда, яко несмь аз Христос» (Ин. 1; 20). Исповедал открыто, решительно, без всяких ограничений. Но если он не был главным лицом (Мессией), то он мог быть другим низшим лицом, - каким-нибудь пророком, ибо Иудеи ожидали перед пришествием Мессии Илию, Иеремию или других каких-либо пророков. «И вопросиша его: что убо; Илиали еси ты; И глагола: несмь. Пророк ли еси; И ответа: ни» (Ин. 1; 21). Он был Илия только в нравственном смысле - по духу и силе, а не воскресший Илия. Креститель не страшится, что потеряет честь и уважение в глазах народа, говоря так о себе, зная, что достоинство служения его не зависит от точности или неточности выражения. «Пророк ли еси?» - то есть Иудеи могли здесь разуметь какого-либо из известных пророков; но можно здесь разуметь и особенного пророка. Полагают, что сими словами они хотели преимущественно указать на пророка Иеремию, потому что он в истории Иудеев является в особенном отношении к бедствиям Иудеев; а с другой стороны, он участвовал в сокрытии ковчега Завета пред пленением Вавилонским в одной пещере, которая будто должна открыться пред пришествием Мессии. Кому же приличнее открыть сию пещеру и извлечь оттуда ковчег Завета, как не Иеремии? Для нас теперь вопрос Иудеев не так понятен, а тогда это было понятно, о каком пророке идет дело. С греческого подлинника это надобно бы так перевести: "пророк ли оный?", то есть тот, которого мы ожидаем? Ибо слово "пророк" стоит здесь с членом (`о), с силой особенной.

 «Реша же ему: кто еси; да ответ дамы пославшым ны: что глаголеши о тебе самем?» (Ин. 1; 22). Если ты ни то, ни другое, ни третье, а по всему видно, что ты должен составлять что-нибудь особенное, - кто же ты такой? что ты скажешь о себе самом? чем ты сам разумеешь себя? Наши ожидания таковы-то, мы тебе объявили их; но может быть, мы не все знаем; скажи, дабы мы могли что-нибудь отвечать пославшим нас. Коротки были ответы Иоанна: нет, нет. Они могли показаться следствием неохоты говорить с ними. Посему, когда они говорят: скажи, - то не говорят: скажи для нас, а: по крайней мере скажи, чтобы мы могли отвечать пославшим нас; мы должны же с чем-нибудь возвратиться к ним. Что же отвечает, наконец, Иоанн? «Аз глас вопиющаго в пустыни: исправите путь Господень, якоже рече Исаиа пророк» (Ин. 1; 23). «Аз глас..». Точно во всем нем был важен только голос: «покайтеся». Синедрион Иудейский знал это пророчество, но все-таки не видел, что в сих словах Исайи заключалось пророчество. Таким ответом Иоанн заставил синедрион подумать о многом: во-первых, что он не все пророчества умеет примечать; во-вторых, указание на то, что он голос вопиющий и предъидущий Мессии, долженствовало убедить их, что Илия не воскреснет, а это долженствовало истребить их предрассудок. Члены синедриона могли подумать: не потому ли Иоанн так скоро отвергает их разумение пророчества, что они ложно их принимают?

 «И посланнии беху от фарисей» (Ин. 1; 24). Фарисеи преимущественно присутствовали в синедрионе как ревнители предания. «И вопросиша его и реша ему: что убо крещаеши, аще ты неси Христос, ни Илиа, ни пророк!» (Ин. 1; 25). Если бы ты был Илия или Иеремия, то твое крещение было бы неудивительно; а теперь что же ты крещаешь? Посольство не поняло пророчества и истолковало оное так: Иоанн, приводя сие пророчество, хочет только оправдать свое крещение, не объявляя себя, а прилагая только к себе прикровенное пророчесво Исайи. Фарисеи крестили или омывали язычников потому, что они нечисты; а Иоанн крестит Иудеев чистых, избранных. Иоанн мог бы сказать на сие прямо, что ему был глагол Божий, но он не то говорит. «Отвеща им Иоанн, глаголя: аз крещаю водою: посреде же вас стоит, Его-же вы не весте» (Ин. 1; 26). Вы считаете мое крещение важным; но как оно вам ни кажется важным, а оно есть только предуказание другого крещения, важнейшего; я потому крещаю, что предшествую другому Лицу, Которое имеет право на то крещение; мое крещение есть предварение другого крещения. Иоанн здесь поступил так же, как поступил после Иисус, ссылаясь на Иоанна, когда Его спрашивали: «коею властию сия твориши?» (Мф. 21; 23). Иоанн указывает на будущее, Иисус ссылается на прошедшее.

Какое действие произвел ответ сей на синедрион? Конечно, не мог произвести приятного. Если бы Иоанн объявил себя Мессией, то они приняли бы, может быть, его и успокоились бы; а теперь он приводит пророчество, которое они вовсе не понимают. Саддукей-политик думал: зачем же Иоанн обольщает народ? он произведет в нем волнение и тем возбудит внимание Римлян. Синедрион должествовал бы оценить нравственное его достоинство, но он сего не делает: с Иорданом, с пустыней они могли бы примириться только тогда, когда бы Иоанн обещал в будущем что-нибудь блистательное. Политик Каиафа, слыша о нем, мог подумать, что он не более, как благочестивый человек, который с малыми средствами затевает сделать многое. Иоанн всем уже людям сказал, что он не Мессия, а Мессия грядет за ним, и ему уже как бы не оставалось ничего сделать.

Но вот к нему является Сам Иисус Христос. Когда уже вся Иудея перебывала на Иордане, когда уже синедрион виделся с Иоанном, Иисус Христос все еще продолжал жить в Галилее, в Назарете, в трудах и занятиях прежних. Взглянем еще на частную жизнь Иисуса Христа, ибо ей скоро приближается конец. Когда Ему было двенадцать лет от рождения, Иосиф был еще жив, ибо Мария говорит Иисусу Христу: отец и Я искали тебя. Когда Иисусу Христу исполнилось тридцать лет, то мы Иосифа уже не видим; он, вероятно, уже скончался. И при нем семейный круг Иисуса Христа был небольшой, а без него сделался еще менее. В Назарете и окрестностях его некоторые набожные родственники Иисуса Христа знали его: Мария, сестра Матери Его, бывшая за Клеопой, также сводные братья Иисуса Христа, или от первой жены Иосифовой. Занятие Его было древоделие. Древнее предание говорит, что Иисус Христос был тектоном. По смерти Иосифа, Он и Мать Его питались, может быть, единственно трудами рук Своих. Для Сына Божия такой труд был мал, а для Сына Человеческого - почтенный. Нравственным же занятием у Него, вероятно, было чтение закона. В каждом городе Израильском были синагоги, куда всякий Израильтянин обязан был приходить в известное время для слушания или чтения закона; и Иисус Христос подлежал этой обязанности. В доме Иисус Христос также мог заняться чтением. Притом Он мог часто в уединенной, дикой пустыне, под открытым небом молиться Богу. Таким, вероятно, образом Он образовывался в Назарете.

Посмотрим еще на местоположение сего города. Он лежит в долине; близ него есть источник, из которого Святое Семейство брало воду, отчего он называется источником Марии. С Фавора, который находится на два часа пути от Назарета, виды открываются прекрасные. Иисус Христос, должно быть, часто ходил туда и молился там. Сама Мария, вероятно, не раз была свидетельницей ночных молитв Его. Путешественники замечают, что гора сия имеет вид величественный. Там душа Иисуса Христа не раз преображалась, пока, наконец, не преобразилось и тело. Жители Назарета были невежественны и грубы. Но недалеко от сего города была столица Галилейская. Это давало возможность Иисусу Христу естественным образом узнать состояние Палестины. Каждый год Он ходил в Иерусалим на праздник и видел там всех людей, стекавшихся со всей Иудеи. Пребывание же в Иерусалиме для препровождения праздника было не кратковременно. Набожные Иудеи приходили на праздник за неделю и ранее, ибо совершали там различные очищения, и тут можно было узнать все, касающееся Иудейского народа: его обычаи, нравы, предрассудки, духовное состояние различных званий, отношение их к язычникам. На Пасху для соблюдения порядка и усмирения возмущающихся приезжали и Римские прокураторы с отрядами войск и помещались в крепости, которая была близ храма и выше оного, - и это-то есть мерзость запустения, предсказанная Даниилом.

Иисус Христос Своими стопами измерил всю среднюю Иудею, Самарию, ибо через нее Ему следовало проходить в Иерусалим. Жизнь Иисуса Христа была уединенная, строгая, бедная, но не в такой степени, как Иоаннова. Сей жил в пустыне, Спаситель - среди семейства; тот употреблял суровую пищу и носил грубую одежду; Спаситель, конечно, не допускал роскоши, но употреблял пищу и одеяние не столь грубые. Спаситель после Сам заметил сию противоположность, когда сказал: «Прииде бо Иоанн ниядый, ни пияй: и глаголют: беса иматъ. Прииде Сын Человеческий ядый и пияй: и глаголют: се, человек ядца и винопийца» (Мф. 11; 18-19). Иоанн беседовал преимущественно с Богом, говорил, конечно, проповедь и народу, но после отсылал его от себя; Иисус Христос почти постоянно беседовал с мытарями, грешниками и блудницами и из них делал таких людей, которые предваряли мнимых праведников в Царствии Небесном.

В первых летах жизни Иисуса Христа чудес физических почти не было, но чудо нравственное было, то есть Божество соединилось с человечеством, а между тем дало место свободному действованию всех сил души. Иисус Христос до тридцати лет пребывает в занятиях простых, занимаясь деланием плуга, как замечает блаженный Августин, и других орудий, нужных в общежитии; повинуется отцу и Матери, принимает от Сей последней некоторые внушения и долго ждет воззвания свыше. Наконец, время безвестного пребывания в Назарете кончилось.