Стих 2 — 3. И весь народ на брезе стояше. И глагола им притчами много… Всю эту беседу вел в притчах, потому что среди народа теперь было особенно много книжников и фарисеев, которым Он не благоволил предложить прямо тайн Своего учения, по причине неисцелимого лукавства их.

Стих 3. Глаголя: се, изыде сеяй, да сеет. Лука (8, 5) прибавил: семене своего. Сеятель есть учащий Христос, а семя — слово Его учения. Он вышел в города и села Иудеи, чтобы посеять его на духовной ниве человеческих душ, т. е. в уме их.

Стих 4. И сеющу ему, ова падоша при пути, и приидоша птицы и позобаша я. Сам Христос далее изъяснил эту и следующие притчи, однако скажем и мы по своим силам. Путем называется здесь нерадивый, который слушает слово учения, но по своему нерадению не скрывает его в сердце своем, а подобно утоптанному и потому твердому пути держит его как бы на поверхности. Птицы (небесные) — это демоны, обитающие в воздухе (так как Писание называет и воздух небом); носясь вверху такого человека, они похищают то, что посеяно в его сердце, как нескрытое. Позобаша, т. е. отняли и испортили.

Стих 5 — 6. Другая же падоша на каменных, идеже не имеяху земли многи, и абие прозябоша, зане не имеяху глубины земли: солнцу же возсиявшу присвянуша, и зане не имеяху корения, изсхоша. Каменистое место — это малодушный, скрывающий семя в сердце своем, но не имеющий много земли, т. е. твердости; в нем тотчас воссияла вера, но не укоренилась прочно, потому что он не имеет в себе, так сказать, твердости. Скрытое в небольшом количестве земли быстро всходит, но когда появляется солнце, т. е. когда поднимается огонь испытаний, попаляется и выжигается, — и так как не имеет оживляющего корня, т. е. крепости, вываливается, и изменяет вере.

Стих 7. Другая же падоша в тернии, и взыде терние и подави их. Терние — это жизненные заботы, уязвляющие, пронзающие и исторгающие душу, а также обольщение богатством, именно — роскошь, тщеславие, самолюбие и тому подобное, что есть один только обман. Все это кажется благом. Но на самом деле не есть благо; оно, подобно тернию, колется и причиняет беспокойство. Взыде, т. е. выросло, сделалось сильнее.

Стих 8. Другая же падоша на земли добрей… Добрая земля — это добрая душа, свободная от вышеуказанных страстей и способная приносить плоды добродетели. Смотри, как редко благо, и как немного спасающихся. Вот только четвертая часть семени приносит плод, а три части — погибают. И конечно, сеятель сеет на всех, не различая одного от другого, однако в некоторых семя погибло, а в некоторых принесло во много раз больший плод. Зависело это не от свойства семени, которое было одно и то же для всех, а от различия человеческих душ, в которые семя было брошено.

Почему Христос без различия сеял и на пути, и на каменистой почве, и среди терний? Конечно, по величайшей Своей благости и правде, чтобы не могли сказать в день суда, что если бы Он бросил в них семя, то они принесли бы плод. Он знал их бесплодие, но как человеколюбец сделал то, что надлежало, чтобы мог сказать: что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему (Ис.5, 4)?

Спаситель сказал эту притчу, увещевая учеников не отчаиваться, если они найдут больше погибающих, нежели спасающихся, и не переставать по причине этого сеять; так как они имеют пример в своем Учителе, Который хотя наперед знал неплодных, однако сеял и в них.

Стих 8. И даяху плод, ово убо сто, ово же шестьдесят, ово же тридесять. Подобно тому как различаются между собою погибающие, так различаются и спасающиеся. Погибающих перечислено три рода: малодушные, порабощенные жизненными заботами и обольщенные богатством. Спасающихся — тоже три рода: приносящие плод во сто крат, в шестьдесят и в тридцать. Чрез сто крат обозначил высшую плодотворность добродетели, чрез шестьдесят — среднюю, и чрез тридцать — низшую, потому что по отношению к тридцати шестьдесят в два раза больше, а сто — в три раза, даже больше, чем в три раза, — по причине высоты совершенства. Ово убо сто, т. е. со временем в таком человеке будет сто, в другом шестьдесят, в третьем тридцать. Однако принимает и первых, и вторых, и третьих.

Итак, не будем губить семени по нерадению, ни изменять ему по малодушию, ни подавлять его житейскими заботами или обольщением богатства. Прежде всего должно бодрствовать при его восприятии, затем великодушно переносить искушения, наконец, быть свободным от всяких жизненных забот суетного богатства, и таким образом — быть хорошею землею и приносить плод по силам, или большой, или средний, или малый, но ни в каком случае не погибать. Если мы об одном будем нерадеть, а о другом заботиться, то все-таки погибнем. А какое различие в том, что мы погибнем не по нерадению, а по малодушию, или же не по малодушию, а вследствие суетных забот.

Стих 9. Имеяй ушы слышати да слышит. Это сказал и в одиннадцатой главе; найди там и объяснение.

Стих 10. И приступивше ученицы (Его) рекоша Ему: почто притчами глаголеши им? Видя негодующий народ, они приступили, как более близкие, и говорили это от Его имени.

Стих 11.Он же отвещав рече им: яко вам дано есть разумети тайны Царствия Небеснаго. Вам — простодушно смотрящим и слушающим, и потому верующим; тайны, т. е. сокровенное учение Царствия Небеснаго, или Царя Небесного; дано есть от Бога.

Стих 11. Онем же не дано есть — с лукавством смотрящим и слушающим, и потому не верующим. Разумеет таких, которые не могут уже измениться. Что за польза знать и не веровать? Это то же, что сказал прежде: исповедаютися, Отче, Господи небесе и земли, яко утаил еси сия от премудрых и разумных и открыл еси та младенцем (Мф. 11, 25).